Е владела необычными способностями, однако то, что она сказала ранее, было правдой – она не причинила им вреда. Более того, она отдала им свою драгоценную обезьянку и такую ценную дружбу…
– Тогда я пока приму это. – Мальчик пришел в себя и улыбнулся ей. – Я сохраню его, постараюсь не использовать и вернуть тебе.
Он был уверен в том, что Су Е способна позаботиться о себе, поэтому попрощался и вернулся в деревню.
Спустя время он все никак не мог уснуть, держа в руках яшмовый лепесток и размышляя о будущем для них троих. Когда он все-таки заснул, ему вновь пришло во сне белоснежное животное, но на это раз оно ничего не говорило, а лишь вздыхало издалека.
После того как Су Е отдала мальчикам Арахиса и яшмовый лепесток, она почувствовала, что сделала все, что в ее силах, и, напевая, пошла к себе в горы. С каждым шагом под пение она преодолевала все большее расстояние, пока не вернулась в долину к священному дереву.
Тянь Дун и Цзян Го служили в армии уже несколько месяцев и побывали в разных местах.
Погода становилась все холоднее, а провизии и еды для лошадей было недостаточно. Люди получали лишь половину от того, что им полагалось. Обувь изнашивалась, боль в ногах становилась невыносимой от долгого марша.
Их двоих скоро должны были отправить на поле боя, где они не только будут ежедневно тренироваться, но и терпеть издевки со стороны ветеранов. Чем ближе становился день отъезда, тем более подавленным становился Цзян Го, вываливая все свои переживания на Тянь Дуна. Для не столь выносливого травника жизнь становилась еще тягостней, но он держал слово, данное Су Е, заботиться о Цзян Го и, стиснув зубы, терпел. Ветераны посылали его приносить воду издалека или нести тяжелый груз, но Тянь Дун не жаловался, чем вызывал восхищение у опытных воинов.
Было несколько случаев, когда кто-то в полку заболевал. Травник вызывался помочь и побеждал недуг, даже самый серьезный. Он заслужил уважение, и многие хотели с ним подружиться.
В ночи у Тянь Дуна настолько сильно болело все тело, что он терял рассудок и, сжимая в руке яшмовый лепесток, считал дни, когда сможет увидеться с отцом и Су Е.
– Я не могу больше здесь оставаться, – сказал как-то ему Цзян Го. – Хочешь сбежать со мной?
– Как сбежать? – поразился травник. – За дезертирство лишают головы.
– Я собираюсь стать генералом, а все эти мелкие ежедневные дела мне не помогут, – вздыхал Цзян Го. – Вот бы война началась пораньше.
– Но обычные люди молятся, чтобы не воевать. Если начнется война, они могут остаться без крыши над головой.
– Что эти деревенские старики да девки понимают! – презрительно отозвался Цзян Го. – Если ты не сражаешься за свою землю, как твой правитель может расширить территорию? Без земель и домов ни у кого бы не было.
– Ты неправ, – не мог не возразить другу Тянь Дун. – Я не хочу с тобой ссориться, но и драться ни с кем я не хочу, просто надеюсь, что мы сможем благополучно вернуться домой и воссоединиться со своими семьями.
– Ты, кажется, забыл, но у меня нет семьи, – усмехнулся Цзян Го.
На мгновение юноша почувствовал укол совести: из-за спора с братом он оговорился и сказал то, чего не следовало.
– А Су Е? Разве она не ждет нас?
– Эта ведьма не имеет ко мне никакого отношения.
– Не говори так, я тоже твоя семья.
– Тогда тебе следует держаться рядом со мной, – решительно сказал Цзян Го.
Пока они спорили, за лагерем затрубил рог – на слух Тянь Дуна негромкий, больше похожий на хмурый стон.
– Война! Это война! – твердили друг другу люди.
Цзян Го оттолкнул друга и начал собирать свои вещи. У Тянь Дуна не было времени сказать ему еще что-то. Пробираясь к лагерю, Тянь Дун по дороге собирал лекарственные травы.
Обезьянка Арахис, подаренная Су Е, прыгала на плече у Цзян Го и с любопытством наблюдала, как Тянь Дун их разбирает.
Вскоре они направились к полю боя. Как и упоминал Тянь Дун, им навстречу бежали люди, покидающие родные дома. Юноше стало очень грустно, но он шел в общем строю, поэтому только продолжал идти вперед, не оглядываясь по сторонам.
Цзян Го преисполнился боевого духа. Наконец-то пришло время изменить свою судьбу, ведь в прошлом он охотился только на диких зверей, а теперь выходит на охоту ради шанса все изменить.
Они успешно провели первый бой, преодолели все трудности, выиграв несколько сражений подряд. На какое-то время их охватила эйфория, у всех были мысли, что их отряд благословили небеса.
Цзян Го смело бросался в атаку, сражаясь, как в последний раз, и, как он и говорил, его старания окупились. Его повысили до командира пятерки, потом шаг за шагом он стал сотником.
Однажды Тянь Дун увидел Цзян Го, возвращающегося с поля боя. Синие узоры на его лице были залиты кровью, а он сам полностью изменился. Это было лицо не мальчика, но мужа.
Тянь Дуна терзало беспокойство. Предчувствие, что что-то вот-вот произойдет. Что еще больше волновало юношу, так это то, что повышение Цзян Го до сотника вызвало недовольство многих ветеранов. Он слышал, как многие говорили, что не признают его командиром.
– Но почему же? – не удержался как-то от вопроса Тянь Дун.
– Вы из одних и тех же мест… – заколебался ветеран.
– Это не имеет значения. Тянь Дун спас многих из нас, он достоин доверия, – возразил другой.
– Цзян Го действительно свиреп и не боится смерти, но всегда идет в бой один, – продолжил первый. – Такой человек не может быть сотником.
– Вы кое-что о нем не знаете. Он сирота и с детства жил охотой, он привык справляться в одиночку.
– И что? Наши жизни в руках сотника, – взволновался ветеран. – Нам все равно, что было в его прошлом, теперь, когда он сотник, ему нужно оставить свою бесчеловечность.
– Бесчеловечность? Как мы дошли до этого? – Тянь Дун был шокирован.
Ветераны переглянулись, и один из них кивнул.
– Скажи ему, ведь это правда.
– В тот момент, когда враг повалил меня на землю, Цзян Го был рядом, но, похоже, не заметил меня. Он думал только о собственном признании, об убийстве врага, и оставил меня раненого лежать там, – рассказал хриплым голосом старый хромой солдат, сидя в углу. – К счастью, ты вовремя пришел на помощь, и я только хромаю, иначе бы просто погиб.
– Да и он не так уж одинок. Он сближается с людьми, когда ему это нужно. Я слышал, как после осады он помог тем ребятам вынести много золота и серебра, – добавил другой.
– Вы с Цзян Го братья, поэтому мы ничего не говорили. Сейчас, когда такой человек командует сотней, мы весьма обеспокоены.
– Должно быть, это какое-то недоразумение. Мой брат
