В голове вертелась тысяча гадких шуток, но я сказал:
— Будь счастлива, Бри.
— Нашего первенца мы назовем в твою честь.
— Спасибо, Бри.
— Я тебя люблю.
— И я тоже.
Положила трубку.
Если уж говорить серьезно, как после таких звонков можно верить, что в жизни есть какой-то смысл?
К восьми добрался до Ковент-Гарден. У входа в «Браунз» стоял швейцар. Еще прежде, чем он начал свою нацистскую болтовню, я сказал:
— Меня ожидает мистер Гант.
— Проходите, сэр.
Внутри сплошь плюш и эпоха Регентства. У стойки администратора я еще раз проделал номер с Гантом, и меня пригласили пройти в зал.
Всего несколько посетителей. За столиком у окна он сам.
Поднялся, чтобы поздороваться со мной. В сером шерстяном костюме, выглядит как воплощение успеха. Тепло пожал мне руку, сказал:
— Очень приятно, что ты смог прийти. Скажи, пожалуйста, здесь, в Ковент-Гарден, два «Браунза». Как ты догадался, какой тебе нужен?
— Около другого нет вышибалы.
Он негромко рассмеялся, предложил:
— Выпьем перед ужином?
У Денниса Лихейна роман был такой, «Глоток перед битвой».
Я сказал:
— Мартини с водкой.
Помаленьку начал осваиваться. Подошел официант, Гант заказал два мартини. Официанту лет за сорок, на меня едва посмотрел. Тут все понятно. Прямо-таки коктейль из надменности и презрения. И вдобавок ко всему, настоящая образина. В тюрьме таких много… и все — надзиратели.
Принесли напитки, мы пригубили. Гант сказал:
— Я хочу, чтобы ты взял на себя сбор денег в
Брикстоне
Стритэме
и Кеннингтоне.
— Да я не знаю, мистер Гант…
— Называй меня Роб, ладно?
— О'кей. Роб.
— Тебе не нужно будет больше мотаться из квартиры в квартиру. Будешь бригады распределять, смотреть, чтобы они не слишком много сливок снимали. Все мы любим получить немного сверх положенного, но жадных пидоров никто не любит… Этот твой мистер Нортон слишком зарвался, — добавил он.
— Роб, он мой кореш.
Официант принес меню. Роб сказал:
— Рекомендую камбалу.
— Я, наверное, стейк возьму.
— А…
Сделали заказ, Роб заказал пару бутылок вина, названия которого я не смог бы выговорить. Официант произнес их без запинки, я слышал. Принесли еду, мы налегли на овощи и картошку. Роб ел со смаком.
— Тебе стоило попробовать эту рыбу, — заметил он.
— В тюрьме рыбы хватает.
Официант разливал вино, когда я это сказал. Пусть послушает.
Роб спросил:
— Слышал, в Кеннингтоне сегодня стреляли?
— Нет. Пропустил новости.
— Подстрелили молодого футболиста.
— Если посмотреть «Скай Спортс»,[26]так можно диву даться, как их всех не перестреляли.
— Ты туда захаживаешь, а?
— В Кеннингтон?.. Это не мой район.
Роб закончил жевать, уставился на меня, говорит:
— Ты ешь не как зэк — Не понял.
— Еду не охраняешь.
— С тех самых пор, как «Майами блюз» прочитал.
Он заказал десерт: яблочный пирог и два шарика мороженого.
Я отказался. Наконец перешли к кофе, Роб зажег сигару, говорит:
— Кури, не стесняйся.
Мне очень хотелось, чтобы официант посмотрел, как я скручиваю сигаретку. Чтобы весь вечер ему испортить. Роб проговорил:
— Видно, книга избавила тебя не от всех привычек?
Ответа на это не требовалось. Он спрашивает:
— Помнишь, я тебе сказал, что информация — это власть?
— Да.
— Взамен я захочу кое-что получить от тебя… Интересно?
— Конечно.
— Ты отсидел три года за тяжкие телесные.
— Да.
— На тебя затмение нашло.
— Да.
— Это не ты.
— Что?
— Это твой друг Нортон сделал.
— Не может быть.
— У тебя на руках ссадины были?
— Нет… но.
— А у Нортона все руки были искромсаны. Бармен пошел за тобой, он все видел. Ты уже на ногах не держался. Нортон смылся, а копы тебя нашли. Еще кофе хочешь?
— Господи… Я… нет.
— Бренди… от шока помогает.
Официант принес большой такой шаровидный бокал, в таком можно рубашку постирать. Оставил бутылку арманьяка на столе.
Роб щедро плеснул.
Голова кружилась. Я одним глотком выпил бренди. Внутри все зажглось, сильно заболело сердце.
Роб сказал:
— Тебе, наверное, потребуется время… чтобы переварить информацию.
— Зачем ты мне это все рассказываешь?
Роб немного подумал, ответил:
— Я мог бы сказать, что ты мне нравишься, но не думаю, что ты на это купишься. Нортон стал моей головной болью. А теперь он твоя головная боль.
— А что, если я ничего не сделаю?
Он положил руки на скатерть, сказал:
— Тогда я, честно говоря, буду очень удивлен.
Я закурил сигаретку, попытался все это переварить. Спросил:
— Тебе что-то было нужно от меня?
— Да. Как ты думаешь, мои откровения имеют цену?
— Для этого есть только одно слово — да. Чего ты хочешь?
— «Роллс-ройс». «Серебряный призрак».
Я громко рассмеялся.
— Шутишь. Я езжу на автобусе, приятель.
— Но к одному у тебя есть доступ.
Монетка звякнула. Я скрипнул зубами:
— Нортон ублюдок Это он тебе сказал.
Роб улыбнулся, я его спросил:
— А что ты сам его не украдешь? Черт, ты же знаешь, где он стоит!
Он покачал указательным пальцем. Мне это очень понравилось. Говорит:
— Ты ничего не понял, Митч. Я хочу, чтобы ты украл его для меня.
— Да почему, ради всего святого?
— Давай назовем это жестом доброй воли.
Роб извинился и пошел в туалет. Официант появился как из-под земли, насмешливо фыркнул:
