у мужика был попроще, чем лонг-боу Майора. Или из коробки, или самодельный.
Ещё на бедре висела дубинка, явно обитая железом. Такой приложить, мало не покажется. Потом рудокопы поменялись. Охранник полез внутрь, а первый встал снаружи с луком.
Парни понаблюдали за ними ещё с полчаса, ничего интересного не увидели. Отползли назад на пузе и со всех ног пустились в посёлок.
— Где это случилось, — прошу показать на карте.
Малой тычет в точку ниже по течению реки. Значительно дальше, чем они заходили вчера. Тохич поправляет его, указывая на место, чуть в стороне от берега.
Я киваю, ещё сильнее укрепляясь в своём мнении.
— Надо было дождаться, когда они уйдут, — сердится Михалыч, — чтобы точно убедиться, есть железо или нет.
— А что, по-твоему, они там добывают? — спорит Малой.
— Да что угодно, — ворчит прораб, — может, пиявок копают лечебных. Болото же.
— Правильно сделали, что не полезли, — поддерживаю разведчиков. — А вдруг у тех следопыт есть? Назавтра увидели бы следы присутствия, и были бы настороже.
— И какая разница?
— Большая, — говорю, — с чего вы вообще решили, что это «кабанятники»?
— А кто ж ещё? — удивляется Малой.
— Ты видел и тех и других, — продолжаю, — оружие у них похоже?
— Нет, — задумывается парень, — у тех пращи были и копья с тесаками, а у этих лук и дубинка.
— Вот, — говорю, — и те, судя по твоим словам, были воинами профессиональными. Неужели они вот так свой рудник бы без охраны бросили? Разный уровень развития, оружие, поведение. О чём это говорит?
— Это третья сторона, — раньше всех соображает Тохич.
Из этого парня определённо будет толк.
— Вот смотрите, — показываю я на карте, — «кабанятников» мы видели здесь. И это был не постоянный лагерь, а разведывательный отряд. А рудник здесь, — передвигаю палец на серьёзное расстояние более чем в половину кластера, — и он стационарный. Многое свидетельствует о том, что это другие соседи.
— А почему мы не получили сообщения? — упирается Михалыч. — Система же выдавала один раз, почему не было другого?
По характеру он прирождённый спорщик. Иногда это раздражает, но на советах очень полезно. Его возражения помогают лучше оценить собственные доводы.
— А потому что Система и не обязана об этом сообщать, — заявляю я.
— Это как? — удивляется Малой.
— А вот так. Вспомните, что тогда произнесла Система? Границы пали. Полностью. Нам лишь она соизволила донести, сколько граней вообще открыто на данный момент. Это объясняется тем, что наши соседи уже объединили свой регион, а, может, и не его один. — прихожу я к выводу. Сейчас же произошла ситуация, аналогичная нашей. На юге могла открыться стена, а наши геологи, не заметив этого, перешли в соседнюю локацию.
— Тогда у нас уже две стороны открыты для вторжения! — волнуется Малой.
И это неприятно, что ни говори. И это не все перспективы. Если Система не предупредила об открытии юга, а значит не сообщит и о других соседях.
Выходит, что если мы не хотим снова опростоволоситься с нежданными гостями, то придётся периодически посылать лазутчиков к краям региона.
Просто, чтобы держать руку на пульсе и чётко понимать наше положение.
— Может, они неопасные? — предполагает Михалыч, — вон, строительством занимаются.
— Это мы у них самих и спросим, — говорю.
— Когда? — удивляется прораб.
— Чего откладывать? — решаю, — завтра и спросим.
— А если они не ответят? — не понимает Тохич.
— Это смотря, как будем спрашивать, — усмехаюсь, — надо спросить так, чтобы ответили.
* * *
На вылазку я беру с собой Малого и Тохича. Естественно, иду сам, я до сих пор — сильнейшая боевая единица в Спарте. Малой старательно растёт, но пока уступает в характеристиках.
Михалыч остаётся на обороне и на хозяйстве вместе с Хрюшей и Мышью. Учитывая ударные способности магички, я надеюсь, что они продержатся до нашего возвращения, что бы ни случилось.
Трое против двоих кажется мне не слишком удачным соотношением. Поэтому я хочу взять кого-нибудь из новичков. Заодно испытать человека в боевых условиях. Когда ещё выпадет такая возможность?
Чтобы выбрать одного из четверых, я загоняю всех «рекрутов» на тест с Чёрти-что. Посмотреть, как себя покажут в поединке с нашим боевым манекеном.
Многого от них не жду, но хочу сделать вывод по поведению человека в трудных условиях.
Первым против Черти-что выходит Ботан. Парень выглядит сосредоточенным и нацеленным на победу. Выучки никакой, но настрой правильный.
Он упрямо прёт вперёд, при этом раскачиваясь из стороны в сторону, словно уворачивается от тычков или выпадов. Видно, что он старается изо всех сил, если судить по выступившим на лице каплям пота и нахмуренной физиономии.
До Чёрти-что остаётся шагов пять, когда Ботан к моему разочарованию падает на землю.
— Следующий! — командую я.
Выходит Дженни. У нас исключения для мальчиков и девочек не делаются. Характеристики равны для всех, как и обязанности по защите поселения.
Джинни держится ещё меньше Ботана. Просто падает, прикрыв глазки.
Мда, прирождённым бойцом её не назовёшь. Впрочем, все мы с чего-то начинали. Хрюша не даст соврать. Хотя после того как испытание завершается, девушка довольно ловко вскакивает на ноги, в отличие от Ботана, которого до сих пор шатает.
Кажется, у нас здесь завелась ловкачка.
Следующим к Чёрти-что подходит Патрик. Малой протягивает ему копьё, но тот не берёт оружия, упрямо скрещивая руки на груди.
— Я не буду сражаться! — возмущённо выдаёт наше «чудо». — И не возьму в руки оружие.
— О, и отчего же? — улыбаюсь ему.
— Я пацифист! — вскрикивает тот.
— Это манекен, — говорю, — не человек. Отнесись к этому как к спортивному упражнению.
— Это негуманно, — мотает он головой, — Это имитация человека, хотя и скверная.
— Слышал, как он тебя назвал? — обращаюсь я к чучелу. — Своим отношением ты проявляешь нетерпимость к нашему Черти-что. А это просто вверх наглости.
— Я-я-я… Я ничего такого не говорил! — начинает оправдываться Патрик.
— Но ведь подразумевал, не так ли? — смеюсь я на его доводы.
— Да нет же! Я — пацифист! Я не могу сражаться с кем-либо, в том числе и с манекеном. Это бессмысле… А-а-а-а! — неожиданно срывается в визге мужчина.
Пока он распинается передо мной, я подаю сигнал Малому. Тот незаметно придвигает манекен к Патрику так, чтобы тот попал в десятиметровый диапазон.
И теперь последний с оглушительным криком мечется из стороны в сторону вокруг манекена. И мне кажется, что Черти-что определённо получает удовольствие от происходящего.
Иначе как можно объяснить широкий оскал на белоснежной маске?
Забааааавный…
Ну да, оно ведь ещё и разговаривает. Я порой забываю про это.
В общем, Патрик также выбывает. По итогу первых испытаний я готов остановиться на Ботане, тот хотя бы старается.
Последним к манекену подходит Третий.
Парень, никак не выражая эмоций, вертит в своих руках копьё, беря его и так и сяк, точно пытаясь понять, с какой стороны его вообще держать.
— Он, что, не может отличить тупую сторону от острой? — усмехается Мышь, в чём её на удивление, поддерживает Хрюша, тихо хмыкнув.
После шоу, которое устроил Патрик, наши дамы тоже подтягиваются, чтобы не пропустить интересное.
— Надо подойти и ткнуть его копьём, — уточняет Третий, — я правильно понимаю?
— Да, — киваю, — если сможешь.
— В какое место?
— Куда угодно.
— Просто ткнуть?
— Да давай уже, зануда, — не выдерживает Хрюша.
Третий берёт копьё в руку небрежно, словно посох или зонтик. Никакой боевой стойки, просто делает несколько шагов вперёд.
Он никак не меняется в лице, не прыгает из стороны в сторону, не борется с неизвестной напастью.
— Вот так? — он словно сомневается, что всё делает правильно.
— Бей уже!
Чем ближе Третий подходит к чучело, тем гуще становится чёрная дымка, поднимающаяся из-под земли. Даже у меня по спине пробегает холодок.
Но тому хоть бы хны! Мужчина замирает в метре от манекена, задумчиво почесав щеку, а затем неуклюже тычет кончиком копья в туловище Черти-что.
После чего поворачивает голову в нашу сторону и как-то без огонька спрашивает.
— Я победил или как?
Он тычет копьём ещё несколько раз в пузо манекену, а потом ещё аккуратно стукает древком по обручу на голове Чёрти-что, похожему на корону, в который превратилась диадема Стайсы.
Убериииииите этого психа от меня!
Третий, кто же ты, чёрт возьми, такой?
* * *
Между Третим
