брат и встал с дивана.
Останавливать его я не стал, а когда за ним закрылась дверь, жестом предложил Мартину присесть.
— Ты можешь рассказывать сказки кому-нибудь другому о своем отсутствии. Я знаю, что на тебя покушались.
Не могу сказать, что я был удивлен прямолинейностью Мартина. Молча ждал продолжения.
— Я знаю, что у нас есть разногласия и наша неприязнь друг к другу обоюдная. Но я хочу, чтоб ты понял, поверил мне, что я здесь ни при чем.
— С чего мне верить тебе, Мартин?
— Я знаю, кто убил служанку.
— Твоя осведомленность тем, что происходит в моем доме, поражает.
— Думаю, что и ты не остаешься в долгу, и в моем доме за мной тоже присматривают, Николас.
Это был неоспоримый факт, и спорить с ним было глупо.
— Так кто убил служанку, Мартин?
— Твой конюх. Не думал же ты, что это будет кто-то из знатных? Марать руки самим — было бы странно.
И с этим спорить я не собирался. Нужно усиливать охрану и добавить шпионов. Я был сосредоточен на других кланах и упустил змею у себя под боком.
— Спасибо, Мартин. Если это все… — сделал многозначительную паузу, намекая, что ему пора.
— Николас, та человечка. Анжелика, — начал лис.
— Что с ней? — начал закипать я. Если он тронет ее или как-то приплетет к этой истории, то разорву его прямо здесь.
— Если я вижу, на сколько она важна тебе, то и остальные заметили. Присматривай за ней.
Мартин оставил меня одного. А мне было о чем подумать. Но то, что Мартин не знал, что Лика оборотень, вселяло надежду.
Анжелика
Мастер Натан был безмерно счастлив моему возвращению. А я была рада снова оказаться на своем месте. Многих покупателей я не просто знала в лицо, но частенько они делились со мной своими переживаниями, горестями и радостями.
Первый день после возвращения прошел на удивление хорошо и позитивно. Закрыв лавку, я отправилась прогуляться по Стелларису. Одну булочку специально оставила для себя, решив сегодня пройтись по парку и покормить уток.
День выдался солнечным и жарким. Людей на улицах в полдень было не много, поэтому я спокойно шла по улице, когда рядом со мной остановился экипаж. Мало ли кто и куда приехал. Не обращая внимание, я продолжила путь. И это было моей ошибкой.
Дверца распахнулась прямо перед моим носом. Удар по голове, темнота.
Глава 22
Голова раскалывалась. Было больно открыть глаза. Где-то вдалеке капала вода, и звук этот был весьма раздражительным.
С трудом разлепив веки, обнаружила себя лежащей на соломенной подстилке в камере. Кругом запах сырости, серые каменные стены сплошь покрыты грибком. Казалось, что совсем рядом стонет мужчина. Совсем тихо, словно его силы на исходе. Больше не было слышно ни звука.
Я не понимала, ни сколько времени прошло с момента моего похищения, ни какое сейчас время суток. Кто меня похитил? Зачем?
Минуты текли безумно долго. Кричать смысла не было. Дверь я все же проверила. Заперта.
Когда чувство голода стало сильным, вспомнила про булочку. Уток покормить не получилось, но теперь есть чем перекусить.
Не знаю сколько времени прошло, когда я услышала уверенные шаги по каменному полу. Точно шел мужчина. Я поднялась на ноги и стала ждать появления незнакомца. Боялась ли я? Конечно! Неизвестность своей дальнейшей судьбы и причин моего тут пребывания, заставляли коленки трястись. Благо юбка на платье длинная, и это не заметно. Надеялась, что и лицо с глазами не выдадут страха.
В коридоре слева заплясали огненные блики по стенам. Вскоре появилась сначала тень, а затем и сам мужчина. Явно не из благородных. Одет он был просто. Серые штаны, черная рубашка, на которой можно было даже в скудном освещении рассмотреть пятна грязи.
Когда мужчина подошел ко мне вплотную, стало ясно, что это человек. Я же скорее была уверена, что увижу оборотня.
— Госпоже удобно?
Молчу.
— Отвечай, волчья подстилка!
Молчу. А сама думаю, почему он меня так называет. В голове не было ни единой мысли. Только страх. И молчала я не потому, что мне нечего было сказать, а потому что боялась выдать свой страх. Не хотелось разговаривать с похитителем трясущимся голосом.
— Рыба язык откусила? — было заметно, как мое молчание выводит мужчину из себя. — Ну ничего. Скоро заговоришь, и будешь молить о пощаде.
— Зачем я здесь? — наконец собралась с силами и задала вопрос я.
— Заговорила! Смотри-ка! Никак страшно стало за свою никчемную жизнь? И что он в тебе нашел?
С этими словами он сплюнул мне под ноги с таким омерзением и презрением, что мне стало не по себе. О ком он говорил? Разве что о Николасе? Но нас видели вместе всего-то пару раз. Разве давала я кому то повод думать, что между нами что-то есть? Если только…
— Ты служишь главе Николасу?
Мужчина рассмеялся. Зло, с издевкой.
— Ты служишь главе Николасу? — передразнил он меня. — Я служу только своему господину! Николас занимает свое место не по праву! Но скоро все изменится. Скоро его место займет истинный глава!
Продолжая смеяться, он отвернулся и ушел, оставив меня снова в темноте и тишине. Я чувствовала негодование волчицы, которая требовала разорвать обидчика, наказать за неподобающее обращение с нами. Но мне подумалось, что пока не время. Нужно попробовать выяснить для чего я тут, кто стоит за покушением на Николаса и за моим похищением.
И снова время потянулось в одиночестве. Кормить меня не спешили. Свою булочку я давно уже уничтожила. Воды не было. Сколько я так протяну? Снова зверь внутри уговаривал обернуться, сломать клетку и убить любого, кто встанет на пути между мной и свободой. Я понимала, что скоро у меня не останется другого выбора. Когда мои глаза поменяют цвет? Тогда тюремщику станет ясно, что перед ним не человек, и я потеряю эффект неожиданности. Но пока я ждала.
Веки начали слипаться, голова раскалывалась буквально на мелкие кусочки. Иногда мне казалось, что я впадаю в дрему, из которой меня вырывали далекие стоны страдания какого-то мужчины и звук капающей воды.
Я не сразу поняла, что к этим шумам добавились еще и шаги. Но в этот раз они были неуверенными, кто-то крался по коридору. И в этот раз не было ни света факела, ни мужской тени.
Женщину я заметила лишь, когда она приблизилась в плотную к клетке.
— Госпожа, вы целы? — шепотом спросила она, и в ее голосе была неподдельная тревога. Или мне это только кажется? А
