арбузы тут же исчезли. – Я немного побуду с вами, господа, уж очень интересно мне стало, как такой гвардеец свою жизнь просрал.
– Ладно, но сейчас я главный. М-м, и, сюрреалистичная наша, вы бы не могли одеться? – обратился психиатр к майору.
– Нет. Мне так хорошо. Я лучше закурю, и, кстати, у моих туфель высота каблука тоже двенадцать сантиметров. Н-да, и живота у меня нет, и…
– Эй там! Вы про нас не забыли?!
Нервный вскрик из дальней стороны светлого зала заставил Жолудева повернуться, а доктора открыть глаза. Ему показалось, нет, он точно слышал громкий и тоже нервный вскрик где-то в подъезде. И, может, хруст или удар, или разбитые окна. Он тихо встал, осторожно открыл и закрыл дверь в кухню, подошёл к входным дверям. Прислушался. Ничего. Тишина.
Наверное, это сам дом, холодный и пустой скрипит. А может, он стонет?
Он вернулся в свой уголок тепла и уюта. Тепла, которое скоро закончится, и уюта, который надо оставить, чтобы выжить.
Стал устраиваться на лежаке. Держал в руках автомат как самое ценное. Показалось, что автомат очень холодный, подумал, укутал его в небольшое одеяло, обнял его, как маленькую подушку, и снова погрузился в сон.
На него смотрели Жолудев, Оленька и Жена. Все по-разному: жена с безразличием, Оленька с негодованием, а Жолудев очень внимательно и не совсем дружелюбно.
– Нельзя покидать сеанс психоанализа по любой глупости, там пускай они друг друга лупят почём зря, а у нас очень важный разговор, – махнул он рукой, раздражённо и нетерпеливо.
– Катарсис, это тебя спасёт, ты поймёшь, что делать и куда идти, – сказала Оленька.
– Я думал, у нас судилище по моему поводу продолжается, – буркнул доктор.
– Вот! Ничего он не поймёт. Это всё пустое. У него даже знака зодиака нет, – жена тыкала в него пальцами.
– Как нет? – удивилась Оленька.
– Так нет, – жена, взяв за руку Оленьку, отвела её в сторону, рассказывая свою версию происходящего на правах жены.
– Может, ты и прав, в сеансах психоанализа очень много от суда – судилища, поэтому нам раз в три года самим приходится его проходить это судилище. М-да, надо признать, помогает, – психиатр на секунду задумался, но потом посмотрел на часы.
– Тогда мне полагается адвокат, – буркнул доктор.
– Кто полагается? – удивился психиатр.
– Адвокат, – громче сказал доктор.
– Ну-у, – недоумённо развёл руки психиатр.
В этот момент на кирпичной стене раскинулся белый экран для диафильмов, по которому пошло изображение, цветные картинки с надписями. Индейский вождь в парадном костюме говорил мудрости. Доктор вдруг узнал в индейском вожде профессора. И не только он, скрипя деревянными половицами, вскочила мадам майор, видимо, расправляя груди и пряча за спиной папиросу.
– Не судите человека, пока не проходили две луны в его мокасинах, – громко сказал профессор, он же генерал МГБ.
– Тов генерал, прошу… – немного запнувшись в словах, заговорил с диафильмом психиатр.
– Внутри каждого человека живут два волка, злой и добрый, – генерал поправил перья костюма, улыбнулся доктору и продолжил: – И каждый из них готов перегрызть горло другому!
– О-ох! – громко вздохнула мадам майор за спиной доктора.
– И всегда побеждает тот волк, которого ты кормишь! – грозил генерал индейским пальцем в сторону доктора.
– Нет, не такого, не пародию, а настоящего, – тихо сказал доктор в ответ на угрозы кривого индейского пальца.
– Вы что! Генерал МГБ не может быть пародией! – шумно возмутилась майор МГБ, за спиной доктора.
– Извините, тов генерал, но это медицинская операция, а не спецслужебная, у меня есть права, – бурчал психиатр, сматывая экран с генералом в рулон.
Смотав, он поставил его в углу комнаты. Снова посмотрел на часы и вернулся на прежнее место, помеченное красным крестом на деревянном полу. Место судьи – психиатра.
– Дамы! – вскрикнул Жолудев и хлопнул в ладоши. – Продолжим!
Дамы на каблуках и в узких юбках, увлечённые светской беседой, всё же вернулись в зал заседания, взобрались на свои подиумы и стали ждать.
– Итак. Начнём с Оленьки. Я не просто так сказал об амплитуде движения их тел. Я помню тебя, как ты пёрся за Оленькой по коридорам академии, когда она дефилировала на каблуках с неизменным для неё деловым видом. Это что-то. И помню, как ты её не узнал, когда она пришла в тапочках, можно сказать стала обыкновенной.
– Это ты откуда взял? Это ж так давно было. Или вообще не было.
– Было, и недавно, в жизни всегда всё недавно. Давно, это про другое. Итак, я думаю, что, поставь на каблуки коровушку, ты и за ней пойдёшь, как привязанный.
– Гена, ты это про кого? – выдохнула дымом в затылок доктора голая майор МГБ.
– Нет, не о вас, вы ну никак на коровушку не похожи, – сказал психиатр, а майор дохнула дымом и в его сторону. – Извините, товарищ майор, – Жолудев даже цокнул каблуками. – Итак, продолжим. Ты появился в нашей компании, м-м, напомни когда?
Доктор уже не помнил, как оказался в компании старшекурсников. Как прижился там, стал их другом. Не Оленька была его целью. Она, конечно, нравилась, но рядом с ней всегда были совсем знаменитые студенты из знатных и богатых семей. Но и простые парни, как Генка Жолудев, производили на него впечатление. Он даже их, образно говоря, повторял на своём курсе, но недолго, быстро поняв глупость этого занятия. Вскоре они окончили академию и ушли в ординатуру. Компания стала собираться всё реже. Потом многие разъехались по другим городам. Оленька тоже уехала. Вскоре и доктор окончил академию и поехал учиться в ординатуру в город Санкт-Петербург. Замечательные были годы, годы полные открытий и маленьких или больших побед. Оленьку он встретил там совершенно случайно, в толпе иностранцев в Эрмитаже. Она обрадовалась, обнимались и гуляли по Питеру, они целовались, они…
– Вот тогда и надо было остановиться. Вам обоим. Понять.
– Что понять?
Доктор потянулся в кресле, и из одеяла показалось дуло автомата. Случайно. У женщин или пока девушек округлились глаза.
– Вот в этом его настоящая суть, – показала пальцем на автомат жена.
– Почему? Ой, я поняла, – округлила глаза Оленька.
– Э-э! Дамы не отвлекайтесь!
– Что понять? – снова спросил доктор.
– Понять, тебе понять, что не надо быть с ней, надо отпустить её.
– Как понять? Гена, ты что несёшь? – выдохнула дымом в очередной раз мадам майор. – У них же любовь!
– Ну и что? Полюбились и разошлись, – психиатр надул щёки, потёр виски и продолжил своё выступление: – Итак! Что было дальше? Дальше они вернулись в родной город, сошлись и жили вместе почти два года. Круговерть работы, да и всё, они приходили с этой работы и падали
