а потом осторожно спросил о селении с интересующим меня названием. Мне важно было отыскать то неведомое селение или иной знак на местности, названия которых созвучны словам Джарган, Гюрги, Гюрджи, Джюрджис.
Указующий перст. Рим. Италия
– Да вон оно. На вершине, – спокойно сказал Хасплат и кивнул в сторону горы, прямо напротив беседки, где мы обедали.
Я не поверил ушам. Честное слово, удар молнии выдержал бы легче. Думал, шутит Хасплат. В жизни не бывает так просто! Но Хасплат не шутил, да откуда быть шуткам, если я ничего не рассказывал ему о своих поисках.
Селение Джалган расположилось на склоне самой высокой горы в Дербенте. Это поразительно совпадало с древним апокрифическим текстом легенды, описывающим место захоронения святого Георгия. Совпадало оно и с традицией гуннов, которая отличала их еще на Алтае, героев хоронить на вершине горы… Ближе к Небу.
Все вроде бы сходилось.
Чтобы скрыть волнение, постарался продолжить прерванное застолье, а не получалось. И тогда я раскрыл Хасплату свою тайну, которая, похоже, уже переставала быть тайной.
…Примерно две тысячи лет назад случилось событие, перевернувшее античный мир. К северным воротам Дербента подошли кибитки степняков. Много кибиток. До горизонта чернели они… Нашествие? Нет.
То было время Великого переселения народов, его очередной волны. На Северный Кавказ пришли уроженцы Алтая. За десятилетия пути степь стала им родиной, а кибитки – домом. Степняками, кипчаками, гуннами называли их, десяток имен. Пришла орда, тотемом которой был крылатый барс, указывавший на царскую родословную правителя.
Пришельцы стали заселять предгорья и приморскую равнину нынешнего Дагестана. Строили здесь города и селения, распахивали землю, обустраивали ее.
Тогда у Дербента лицом к лицу встретились две культуры, им предстояло сродниться. В тот миг, когда они сроднились, наступило Средневековье, новая историческая эпоха, но ее никто не заметил… Великие события, как и великие люди, видны лишь издалека.
Что отличало пришельцев? В первую очередь, конечно, кони, несчетные табуны. Казалось, степняки шагу не ступят без коня, верхом были взрослые и дети. Удивляли юрты, разборные дома, из них в считаный час возводили город, над которым возвышался ханский шатер с золотым равносторонним крестом и полумесяцем на шпиле.
Пришельцы казались необычными людьми. Их звали барсилами – детьми барса{91}. По тотему.
Как развивались события дальше, не знаю, это и не важно – жизнь шла своим чередом и неспешными заботами…
Однажды к гуннам прибыл посланник царя Армении, он безуспешно искал союзника в войне против Ирана. Стоп… С этого места события, о которых идет наш рассказ, обретают строгую хронологию.
В 225 году, сообщают летописи, степняки-гунны заключили союз с Арменией и выступили на ее стороне. Иначе говоря, они прошли Ворота Джора и вошли на территорию Европы.
С этого союза и начался раздел античного мира, приведший к гибели язычества, а значит, античной цивилизации. Новая религия – знак Средневековья! – вступала в свои права.
Правда, почувствовать нюансы тех событий без дополнительных пояснений трудно, слишком невыразительна мировая История, кто-то сознательно отретушировал ее, чтобы забылась роль тюрков.
Молчат, чтобы не обмолвиться о главном, о религии – причине, потрясшей сердце Среднего Востока, Иран. Иначе говоря, в III веке там утвердилась новая монархия – династия Сасанидов, а с ней – новая вера (обновленный зороастризм).
Сасаниды отвергли прежнюю веру, предлагая свою, понятную коренному населению Ирана. Вместе с религией они утверждали новую политику, символы – словом, новую культуру. Не тогда ли родилась поговорка: «Страна остается, обычаи меняются»?
Шла жестокая борьба за власть над Средним Востоком, куда входил и Кавказ. То была эпоха бескомпромиссных войн и сражений на почве религии. Сасаниды дали миру философию, которая взрастит манихейство, а религии Аршакидов суждено было стать матерью христианства.
Борьба между ними велась не на жизнь, а на смерть. На перекрестке эпох сошлись в рукопашной две силы, два взгляда на мир…
Неужели малозначащее событие?
В войне, начавшейся в 225 году, выковывался стержень средневековой культуры, которую потом примет Ближний Восток, Северная Африка, Европа. Примут как веру, где главенствует Бог-дух, а не бог-«предмет», что в конечном счете будет отличать новую религию от язычества. Всегда!
Дербент играл в тех событиях важную роль: он был координатором победы. И – союзником одной из сторон конфликта. Тем интересен этот город, упомянутый в древних легендах Востока… Звучит неожиданно? Не будем торопиться. Вновь присмотримся к фактам.
Как следует из армянской истории, в 301 году Армения объявила миру о новой Церкви, где главное место отдавали Богу Небесному – Тенгри. Народ Армении принял алтайскую культуру. Акт делал эту страну независимой от Рима и от Ирана, она становилась союзницей тюрков.
Люди впервые за свою историю вдохнули глоток свободы, о которой не мечтали, у них появилось государство, где тюрки были в уважении – братья по духу. Вплоть до XVI века многие армянские общины хранили тюркский язык богослужения{92}.
Права восточная мудрость, утверждая: «Тот, чья вера слаба, не может в других возбудить веры». Тюрки, выходит, смогли!
Григорий Гагарин. Эчмиадзинский верховный патриарх Армянской апостольской церкви и католикос всех армян. Литография. 1845
Армянско-кипчакская Псалтирь. 1580. Австрийская национальная библиотека. Вена. Cod. Arm. 13
Отличало армянскую веру лишь одно – культ Христа, его Алтай не знал. Остальное было одинаково… Так появилась первая на Западе Церковь, институт религии, но не христианский, Христос, строго говоря, не был в пантеоне Бога. И это я подчеркну жирной линией.
Он присутствовал в новой Церкви как сын Бога Небесного (Тенгри). Поэтому Армянская церковь называется монофизитская, или церковь Единобожия.
Тем отличается она от христианских Церквей, появившихся позже. «Веруем в Единого Бога (дословно – Ынанырбиз бир Тенгриге Атага), Вседержителя, Творца неба и земли, Видимого и Невидимого…» – этими словами начиналось «Исповедание веры» армян.
Потом уже его дополнили слова о Христе (дословно – Огул Тенгриге – Сын Тенгри), то была дань дру-гой политике, западной, которая придет в Армению позже.
Своего духовного лидера армяне звали католикосом, глава Церкви был из царского рода Аршакидов. В титуле скрывалась еще одна тайна: «катылик» – по-тюркски «союзник», это посвященным говорило о многом{93}.
Титул отражал суть нового духовного института, а также суть политики тюрков и армян – союзничество (Греческое окончание «-ос» в слово «католикос» пришло потом.)
После Армянской появилась еще одна монофизитская Церковь, а с ней страна – Кавказская Албания, ее католикос и царь тоже были из династии Аршакидов. Как в Армении.
На Кавказе потомки парфянских царей (напомню, они не были армянами) возглавили общество. Опирались они на тюрков, тех самых, не забытых нами пришельцев с севера, которые однажды появились в окрестностях Дербента.
Аршак I – родоначальник династии Аршакидов. Лицевая сторона монеты. Парфия. III в. до н. э.
Все тогда подчинили вере в Бога Небесного, а веру насаждала светская власть – цари династии Аршакидов. Двуглавый орел, воплощающий единство светской и духовной власти, далеко не случайный символ той эпохи.
Новая политика открывала им путь в Европу – крестить язычников, что дало повод тюркам продолжить Великое переселение уже в европейском направлении и дойти до «края света» – до Атлантики и Скандинавии. Монастыри являлись оплотом новой духовной культуры.
Забегая вперед, скажу: недооценка этой политики Римом приведет к расколу Империи в 312 году, а позже к конфликту Греческой церкви и Римской. И даже к тому, что ответом Востока на эту политику будет ислам, в продвижении которого участвовали те же тюрки…
Рим желал жить по своим законам, он привык править и навязывать волю другим… Но его политика теперь вызывала лишь религиозные столкновения в Европе.
Колесо истории запущено, оно увеличивало ход, и роль Дербента в той ситуации росла год от
