было.
– Ты мне на годки не кивай, – погрозил Хлюдзинский кулаком-кувалдой.
– Ляксандр Антоныч, вам старики наши больше расскажут. Может, мне кого из них привесть?
– Ну…
– Александр Антонович, – Лунащук спокойным голосом обратился к приставу и тронул того за рукав, – может, и вправду со стариками поговорим? Вспомнят каждый своё, и у меня картинка сложится.
– Пускай, – махнув рукой, сказал примирительным тоном становой, – давай по очереди и по одному. Посмотрим, что они вспомнят.
– Рассказывайте по порядку, и юлить нет нужды, мне нужна правда, – Кунцевич, заложив руки за спину, прохаживался, словно вахмистр перед строем солдат. – Я слушаю.
– Занимались, стало быть, в Москве мы извозом, – начал старший, выбранный, видимо, ещё до поездки, – поехали вместе. Всё же втроём и веселей, и опасности поменьше. Звиняюсь, господин…
– Можно – Мечислав Николаевич.
– Звиняюсь, Ме…слав Николаич, пока двое спят, третий бодрствует. Ну, в таком граде, как Москва, лишним не бывает. Вот мы собрались, выписали нам в присутствии паспорта, вот мы и двинули на заработки. Денег в деревне нет, а надо одно, другое, третье купить. Вот каждый год мы и ездим.
– Каждый?
– Так точно, каждый.
– И, видимо, в одном месте всегда останавливаетесь?
– Именно так, проживаем у одного нашего земляка.
– Сколько в Москве жили?
– Так, почитай, как белые мухи с неба полетели, так и поехали мы.
– Понятно, давай дальше.
– А дальше что? – пожал плечами старший. – Как потеплело, так домой собрались.
– Когда обнаружили, что паспортов нет?
– Выезжали, они у нас были, а вот в дороге то ли потеряли, – он бросил быстрый взгляд на петербургского чиновника, – то ли украли.
– В дороге сколько времени были?
– Почти день, спешить было некуда. Ехали только днём. Слышали, что ночами озорничают на дорогах, вот слегка струхнули.
– Значит, – наморщил лоб Кунцевич, – когда вы выехали, паспорта были при вас?
– Истинный крест, при нас, – все трое, как по команде, перекрестились.
– Верю, – кивнул Мечислав Николаевич, – вы ж, прежде чем выехать, открепительный листок брали?
– Брали, – подтвердили крестьяне.
– С вами кто-нибудь ещё ехал?
Все трое переглянулись, но промолчали.
– Кто с вами ещё был?
– Васька Коробицын из Микулина Городища.
– Без лошади он был?
– Да.
– И когда он напросился к вам в попутчики?
– Перед самым отъездом.
Не прошло десяти минут и одной опустошённой рюмки, как на пороге возник поддерживаемый под локоть старостой старик. Лунащук так и не смог даже примерно угадать, сколько ему лет. Старик окинул комнату взглядом выцветших от времени глаз. Перекрестился на икону в углу.
– Здравия желаю, – слегка поклонился.
– Здравствуй, старик, – первым ответил на приветствие Хлюдзинский и обратился к старосте: – Посади его на лавку.
Старик с осторожностью опустился на скамью, вытянул руки и оперся на палку, с которой пришёл.
– Сколько ему лет? – тихо спросил Михаил Александрович у станового. – В здравой ли он памяти?
Не успел пристав ответить, как старик снова подал голос:
– Годов своих прожитых, господа хорошие, я не помню и считать их давно перестал, после того как правнуки у меня народились. На память свою не жалуюсь.
– Ладно, старик, если так, то можешь помочь мне в дознании? – Лунащук смотрел на приведённого старостой.
– Вижу, ваше благородие, вы не из наших, да и говор у вас не псковский.
– Да, не из псковских, – улыбнулся Михаил Александрович, – а прибыл я из столицы для проведения дознания, и служу я в сыскной полиции.
– В сыскной? – у старика даже поднялись брови. – Не слыхивал я о такой. Ранее дознание приставы вели да судебные следователи, а нынче сыскная, – удивлённо покачал головой. – Видно, по сурьёзному делу пожаловали за тридевять земель?
– Сурьёзному, – ухмыльнулся Лунащук. – Ты всех жителей Бережани помнишь, кои при тебе здесь обитали?
– Всех не всех, но многих.
– Более сорока лет тому жил в Бережани Моисей Андреев. Знаком такой?
Старик вначале опустил голову, нахмурил брови, несколько минут сидел в молчании, только шевелил бескровными губами.
– Уж не тот ли это Моська, сын Андрея Треухого? – хотя спросил вслух, но казалось, адресовал вопрос самому себе. – Точно, это он.
– Кто «он»?
– Моська Андреев сын, был у нас лет сорок тому. Был, так он как одну девицу обрюхатил, так и сбежал. Жениться не выказал желания.
– Моисей Андреев, именно он?
– Он.
– А с девицей что сталось?
– Мальчика выродила.
– Его можно увидеть?
– Никак невозможно, – покачал головой старик и сжал губы, потом добавил: – Помер ребятёнок, то ли через полгода, то ли через год.
– А мать что?
– Так сперва умом двинулась, а потом за пацаном в могилу сошла.
– Моисей Андреев приезжал за эти сорок лет хотя бы раз в деревню?
– Нет, – уверенно ответил старик, – ни разу. Как убёг, так и след его простыл. Отец его, Андрей Треухий, сына проклял и грозился кишки наружу выпустить, но так приезда Моськи и не дождался.
– Как звали девицу?
– Это которую?
– А говоришь, что всё помнишь. Ту, что Моисей обрюхатил, – встрял в разговор пристав.
– Глафирой её звали.
– Глафирой?
– А как же. Можете не сумлеваться, тут память меня не подводит, – старик хитро посмотрел на петербургского гостя. – Она ж мне племянницей была. – Потом почему-то обиженно добавил: – Жалели мы её, а вот братец мой берёзовой каши не жалел. Бил нещадно. Да и понять его можно было – загуляла девка, не сберегла себя. Сейчас вот думаю, может, это он Глафиру в могилу свёл?
– Скажи, старик, Моисея искали?
– Искали, да не нашли, вот в чём штука. Россия вон какая большая, а тут один маленький человечишко, тем паче отцу с матерью ни строчки, ни известия какого не прислал. Мы уж думали, что сгинул он.
– Почему сгинул?
– Да был сперва как все, озорничал по детским годам, вот только к торговле его с младенческих лет тянуло.
– Приятелей близких имел?
– Нет, сколько помню, особняком он жил, нелюдимым.
– Братья, сёстры у него остались?
– Были у него и сёстры, и братья, да померли все, – старик перекрестился, – не дожили до сей поры: кто надорвался, кто от хвори, кто… а, нету никого у них, даже избу чужая семья заняла. Что ей пустовать?
– Кто ещё о Моисее может что-либо рассказать?
Старик на минуту задумался, даже прикрыл глаза.
– Ты уж, часом, не заснул? – забеспокоился пристав.
– Не, – старик открыл глаза, – мыслю, кто о Моське поведать что может.
– Ну и?
– Только я, – старик склонил голову к правому плечу. – Ежели вы захотите спросить, видел ли кто за прошедшие годы Моську, то я наверняка смогу ответить, что никто. Как уехал он, так и сгинул для нас.
– Почему не доложились приставу, что паспорта у вас украли? – спросил Кунцевич.
Старший посмотрел
