этому моменту. — Я протягиваю руку и прижимаю ладонь к его щеке. — Видимо, это именно то место, где нам суждено быть.
Грэм опускает голову, закрыв глаза, и прижимается своим лбом к моему.
— Ты веришь в судьбу?
— Начинаю, — шепчу.
— Если бы я захотел уехать, начать все сначала в каком-нибудь новом месте, ты бы поехала со мной?
— Тут же.
Ответ приходит быстро и решительно. Без колебаний. Без страха. Без какой-либо неопределенности.
Я бы последовала за Грэмом, куда бы он ни пошел.
Сжав мою челюсть своей огромной рукой, он завладевает моими губами во всепоглощающем поцелуе.
Этот поцелуй не наполнен похотью или целеустремленностью. Это больше, чем любая другая эмоция, которую я когда-либо испытывала. Это единственный способ, которым Грэм может выразить свои чувства в данный момент. Там, где слов не хватает, действие всегда может выразить масштаб того, что чувствует человек. Действие — это доказательство того, что у тебя на сердце.
Возможно, он расскажет мне не все. Возможно, в нем есть какая-то тайна. Возможно, у меня еще нет всех ответов, которые хочу получить. Но Грэм всегда показывает мне, как сильно он заботится обо мне. Это проявляется в мелочах: латте, который приносит мне каждое утро, хотя мы проходим мимо «Старбакса» по дороге в «Уолдорф»; еда, ожидающая меня после долгого дня; то, как он слушает все, что говорю, и понимает даже то, о чем молчу. Больше всего это чувствуется в его поцелуе, в каждом его прикосновении и ласке.
В глубине души я знаю, что Грэм тоже влюбляется в меня, потому что это чувствую.
Скажи ему.
Слова вертятся на кончике языка, пока громкое рычание не разрушает момент. Глупый желудок.
Дыхание Грэма щекочет мою кожу вместе с его мягким смешком.
— Давай накормим тебя.
Мы направляемся на кухню, и Грэм прислоняется к стойке, пока роюсь в холодильнике.
— Я не такой шеф-повар, как ты, но могу приготовить отличный сэндвич. С майонезом или горчицей?
— Ни то, ни другое.
— Салат-латук, помидоры, лук, маринованные огурцы?
— Да, нет, да. — Грэм указывает на меня указательным пальцем. — И не подходи ко мне с соленым огурцом, если хочешь дожить до следующего дня.
Я высовываю голову из-за дверцы холодильника.
— У тебя какие-то проблемы с соленными огурцами?
Он морщит нос, как четырехлетний ребенок.
— Они — позор для семейства огуречных.
— Приятно это знать. В следующий раз, когда захочу сбежать от тебя, обязательно возьму с собой маринованные огурчики.
Он свирепо смотрит на меня, и я подмигиваю.
Я пинком закрываю дверь ногой и начинаю раскладывать ломтики хлеба на островке.
— Ладно, у нас есть индейка, ветчина, салями и ростбиф. В отделе сыров есть американский, швейцарский и Проволоне (прим. пер.: твердый сыр с низкой жирностью, который относится к семейству «паста филата», что с итальянского переводится как «ниточная масса». Этот сорт сыра является близким родственником моцареллы). Но должна предупредить: если выберешь Проволоне, я не подойду к тебе, пока полностью не смоешь запах со своего…
Грэм встает позади меня, и его пальцы скользят вниз по моим рукам, посылая волну мурашек по всему телу, пока его ладони не накрывают мои.
— Иди прими ванну, о которой ты мечтала до смерти. Приготовлю нам бутерброды.
Если бы он не чувствовал себя так чертовски хорошо, я бы побежала в ванную. Но хочу побыть в его объятиях еще немного.
— Или ты мог бы присоединиться ко мне, — говорю, прижимаясь к нему спиной и протягивая руку, чтобы запустить пальцы в его волосы. — Моя ванна вместит нас двоих, даже тебя с твоими внушительными размерами.
Он подавляет стон и делает шаг назад.
Я хихикаю.
— Как знаешь. Вернусь через двадцать минут.
— Не торопись.
Пробираюсь к себе в спальню, убедившись, что дверь приоткрыта. Раздеваюсь и также оставляю дверь ванной открытой. Когда ванна наполняется, я опускаюсь в нее.
Я пульсировала, жаждала разрядки. И если Грэм не готов уступить мне, придется показать ему, чего он лишается.
Отчаянные времена…
ГРЭМ
МОНТАЛЬБАНО — ЧЕЛОВЕК СТАРОЙ ЗАКАЛКИ.
У него есть старый школьный сейф со старым школьным кодовым замком. Его должно быть достаточно легко взломать. Черт возьми, в наши дни в Интернете можно найти все, что угодно. На YouTube есть более дюжины видео о вскрытии замков.
Этот мир — страшное место.
Наши бутерброды приготовлены, а Эва до сих пор в ванне. Возможно, у меня как раз хватит времени, чтобы открыть этот сейф. Не знаю, надеюсь ли я, что в этом ничего нет, или надеюсь найти что-то ценное для отца, чтобы мог покончить с этим.
Прижимаюсь ухом к дверце сейфа и медленно поворачиваю ручку вправо. Прислушиваюсь к слабому щелкающему звуку, согласно видео на YouTube «По словам преступника». Ручка поворачивается несколько раз, прежде чем замечаю звук и отмечаю, на какой номер она попадает. Делаю то же самое, поворачивая ручку влево, затем вправо в последний раз. Если цифры, которые я записал, верны, дверь должна открыться.
Семь…
Двадцать пять…
Шестнадцать.
Бум.
Готово.
Сердце бешено колотится, когда перебираю содержимое сейфа. Конверт, полный наличных. Свидетельства о рождении и карточки социального страхования. Здесь нет ничего необычного. Я перебираю бумаги и уже собираюсь сдаться, когда замечаю чистый белый конверт, заклеенный скотчем.
— Грэм?
Я подпрыгиваю на метр от земли, когда слышу голос Эвы, и адреналин бурлит в моих венах. Засовываю конверт в карман джинсов, захлопываю дверь и выбегаю в коридор.
Она снова зовет меня.
— Грэм, ты не мог бы принести мне полотенце? Забыла взять его перед тем, как залезть в ванну.
Слава богу, черт возьми, она все еще в ванне.
Дверь ее спальни приоткрыта, и я просовываю голову внутрь.
— Где лежит полотенце?
— В шкафу в прихожей. Двойная дверь слева от тебя.
Достаю полотенце из бельевого шкафа и захожу в спальню Эвы.
— Где тебе лучше, чтобы я это оставил?
Ответа не последовало, поэтому подхожу ближе к ванной. Дверь наполовину открыта, и мне открывается прямой вид на ванну. Мои глаза опускаются в пол, и собираюсь спросить еще раз, пока…
Тихие стоны Эвы эхом отражаются от кафеля.
— Грэм. Да, Грэм. — Зачем бы ей звать меня сюда, если только… Черт.
Она спланировала это.
Эва хочет, чтобы я это увидел.
Она снова стонет, и поднимаю взгляд. Одна нога свисает с края ванны, ноги широко раздвинуты для меня, в то время как пальцы играют между бедер, когда она покачивает бедрами взад-вперед.
Это самая сексуальная гребаная вещь, которую я когда-либо видел.
Мой взгляд путешествует дальше по ее телу, мышцы на животе
