Книга Загадочный перстень - Ирина Глебова

Утро вечера мудренее. Утром, как только он встал, Петрусенко сразу вспомнил одну фразу. Он слышал её от полковника Суходолина, но принадлежала она Коринцеву. Да, да, она звучала приблизительно так: если бы Коринцев сам не видел труп Загрельского, он не сомневался бы — убийство и подложные улики подстроил Загрельский. Именно ему нужно было убрать с дороги Коринцева и, желательно, навсегда. Именно Загрельский был человеком, способным и на подлость, и на преступление.

Те давние события необъяснимым образом переплелись с сегодняшними. Сейчас тоже есть труп — француз Аржен. Аржен, который, возможно, вовсе не француз, и вообще — загадочная личность, которую, почему-то, боялась Варя. Пальцы, покалеченные пальцы!..

Викентий Павлович уже понял, чем он займется сейчас, прямо с утра. В управление он подъехал только для того, чтоб захватить с собой унтер-офицера Акимова. Да напомнить Никонову:

— Серёжа, лезь на родословное древо Анненковых, не мешкай!

И поехал в здание военного архива. Хорошо, что Полтавский округ входил в сферу Харьковского гарнизона — все документы оказались под рукой. Акимов провёл его к нужным стеллажам, достал нужные бумаги. Отпустив унтера, Викентий Павлович расположился за столиком в тихом уголке, нашёл все записи, касающиеся штаб-офицера Загрельского.

Происхождение, родители, брат, сестра, гимназия… К этому, если нужно, он потом вернётся. А пока — дальше. Университет, медицинский факультет… Стоп! Медицинский! Это интересно. Правда, Владислав Загрельский окончил только три курса, потом был исключён. «За недостойное поведение»: кутежи, дебоши, не отданные денежные долги. Есть докладная записка двух преподавателей: они соглашаются с моральной необходимостью исключить Загрельского, но сожалеют, поскольку тот — очень способный к медицине студент, подающий большие надежды…

Аржен тоже медик. В Мюнхене он работал лаборантом, приглядывался, раздобыл бланки клиники — наверное, это было не слишком сложно. Подделал рекомендации… Однако, даже с рекомендациями простой лаборант не смог бы за три года стать отличным хирургом. А Загрельский — медик! Правда, недоучка, но зато — очень способный…

Почему, думая об Аржене, он всё время возвращался мыслью к Загрельскому? Загрельский уже почти семь лет, как мёртв! И всё же: если предположить, только предположить, что Загрельский не был убит в Севастополе, и что он — это Аржен. Тогда его должен был бы убить Коринцев. Узнать и убить! Узнать, например, по изуродованным пальцам. И Варя, она боится именно пальцев, потому что подсознательно помнит изуродованную руку насильника… Но в деле Загрельского нет упоминания о травме руки. Что ж, это понятно: войсковые сведения — это не криминальное дело, на особые приметы там внимания не обращают.

Но Коринцев не мог убить Аржена, у него, как раз, прекрасное алиби: в момент убийства он спасал девушку!

И тут Викентий Павлович чуть не задохнулся от догадки и негодования на себя, даже хлопнул ладонью по лбу. Всё так просто! Часы, их убийца мог намеренно разбить и остановить стрелки на нужном времени. А врачи ошиблись минут на пятнадцать-двадцать в определении срока смерти. Он ведь тогда ещё обратил внимание, что в номере закрыты все окна, и в комнате — жара: в отеле, несмотря на тёплую погоду, всё ещё топили. Да и доктора — не профессиональные патологи, а хирурги-глазники…

Значит, алиби Коринцева сомнительно. Но, впрочем, какое это имеет значение? «Если бы я сам, своими глазами, не видел мёртвого Загрельского…».

Был труп, тут ничего не поделаешь. И этот один факт рушит всю пирамиду, мысленно выстроенную Петрусенко.

… В управлении Никонова не было. Он оставил для Викентия Павловича записку: «Уехал к одному знатоку геральдики». Петрусенко понял: помощник вникает в родословную Анненковой. Он попросил принести ему в кабинет судебное дело Коринцева. Коль бывший осуждённый жил теперь здесь, то и копия его судебного дела хранилась в надзорных органах города. А Петрусенко затребовал её ещё сразу, как только узнал о криминальном прошлом Коринцева.

Набив табаком трубку и раскурив её, Петрусенко стал медленно листать странички, внимательно вчитываясь. Итак, тело убитого обнаружили в портовых доках. Он был заколот двумя ударами в область сердца. Орудие убийства — офицерский кортик с инициалами «А.К.», — нашли тут же, рядом с жертвой. В кармане кожаного полупальто лежала записка: «Мерзавец, оставь мою жену в покое! Иначе — себя погублю, а Юлию спасу!» Кортик принадлежал лейтенанту Коринцеву, записка, хотя и без подписи, — тоже ему. Был опознан почерк, да и сам Коринцев не отрицал своего авторства. За два часа до обнаружения убитого, в казино, где проводил время Загрельский, принесли записку, отдали ему. Загрельский прочитал, презрительно хмыкнул:

— Ревнивый муж хочет со мной поговорить! Ждёт за углом в карете. Да уж, так прямо и пробегу!

Приятели, окружавшие его, захохотали. Один спросил:

— Это Юленькин муж, что ли? Коринцев?

— Да он, кто же ещё! А я вот как!..

И Загрельский сунул скомканную записку в пепельницу, чиркнул спичкой. Клочок бумаги моментально осел на дно серым пеплом. Но через несколько минут Загрельский вдруг передумал.