который шел прочь из Вароссы и уводил на север, к Мирее. И этот тракт нам следовало перекрыть.
Я бежала, с трудом переставляя ноги, на которые налипла, казалось, вся грязь города роз, и едва различала дорогу. Под ступнями отдавалось эхо земной дрожи – это Маура готовила братскую могилу для солдат империи.
Холодные капли хлестали по мокрым щекам, затекали за шиворот, капали с повисших сосульками волос и застилали глаза. Трепещущие огни на первой городской стене казались далекими маяками в штормящем море, которое с коварной ненавистью затягивало нас на темное дно.
Издалека слышалось ржание лошадей. Вскоре мои солдаты достигнут ворот и, будь на то воля Творца, покинут город.
– Деревья! Рубите деревья! – приказала я.
Пусть здесь не росло старых и раскидистых исполинов, но если завалить дорогу невысокими деревьями, их лиственные кроны застопорят путь солдатам. Чтобы расчистить дорогу, понадобится драгоценное время.
Данир с Туганом, приноровившись работать в паре, проворно перерезали стволы по обе стороны некогда красивой городской аллеи, а воздух, подвластный ведьмакам, плавно укладывал их одно на другое, образуя густой бурелом. Не прошло и четверти часа, как из подворотни вынырнули Игла с Маурой, запыхавшиеся от бега в расквашенной грязи.
– Бежим! Они разделились! Не все попали в нашу ловушку! – рявкнула Маура и, схватив меня в объятия, проворно перелетела гору стволов. Я восхитилась бы чувством короткого полета, если бы не насущные проблемы. Игла, подхваченная своими склизкими тенями, приземлилась рядом. Еще через пару мгновений ведьмаки перенесли через бурелом и Тугана с Даниром.
Заслышав приближающийся топот десятка лошадей и мужские крики, мы ринулись к выходу. Я задыхалась от усталости и ветра, но не сбавляла скорости. К городским воротам вела дорожка, вымощенная камнем, и ноги наконец обрели твердую опору. Домишки в окружении покосившихся сараев редели, оставляя Вароссу за нашими спинами.
Свобода приближалась, и робкое чувство надежды ширилось в груди, наполняя ее радостным ликованием. Армированная опускная решетка на воротах была поднята, а одна из тяжеленных железных створок распахнута. В неясном свете трепещущих факелов, защищенных от дождя козырьками, я разглядела шестерых крепко связанных привратников. Кто-то заткнул им рты грязными черными тряпками. Солдаты мычали и перекатывались по земле, в отчаянии надеясь на помощь.
Пропустив вперед своих спутников, я склонилась к одному из поверженных привратников, похожему на дергающегося дождевого червя, и процедила:
– Вот это зрелище! Новый воевода так старался уничтожить мой отряд, даже отправил сюда своих псин, а меня саму вы с нетерпением поджидали здесь. Даже караул усилили. – Я с деланым сожалением поцокала языком. – Так вот же я, стою перед вами, а вы меня не ловите. Ну что ж, тогда я ухожу. Доброй ночи, господа.
С этими словами я бросилась следом за остальными. Только Маура осталась ждать в воротах и с осуждением покачала головой.
– Ты теряешь время, бестолочь! – рявкнула она и дернула меня за руку, увлекая прочь от трепещущего света – во тьму, упоительно пахнущую свободой.
– Они так усердно меня караулили, что я не могла не попрощаться! – выкрикнула я в ответ, стремясь перекричать дождь.
Мы неслись, утопая в степной грязи и продираясь сквозь заросли сухой травы. Сзади слышались крики и топот – солдаты растащили деревья. Оглянувшись, я увидела десятки всадников. Двое во главе строя держали в руках факелы. Остальные же… нацелили на нас луки!
Мы припустили со всех ног. Солдаты приближались, и нам в спины полетели стрелы, пущенные во тьме наугад. Шум ветра и дождя скрыл от меня их свист. Маура отстала, отчего я в недоумении обернулась, но получила лишь резкий ответ:
– Беги, дуреха! Я здесь!
Дыхания на слова мне не хватало, поэтому я молча последовала приказу и прибавила шагу. В горле и носу полыхало пламя, в бок словно вонзили раскаленный прут, а грязь пудовыми гирями налипла на сапоги. Короткий вскрик Мауры раздался громом, словно расколов небеса. Мать упала на колени и оперлась рукой о землю… из ее левого плеча торчала стрела.
Неясная тень мелькнула рядом, подхватив Мауру. Я проморгалась от воды, застилающей глаза, и рассмотрела Данира. Он бросился вперед, прижимая к себе мою мать, и я рванула следом. Стрелы летели мимо, два факельных огня, словно предвестники скорой смерти, нагоняли, но верхушки исполинских деревьев Нечистого леса высились уже совсем близко.
Еще минута, и мы исчезли в их тени. Солдаты остановились у кромки леса, а лошади протяжно заржали, гарцуя на месте.
– Амаль Кахир, выходите! У нас приказ доставить вам к коменданту! Вы же не останетесь в лесу навечно! – раздался звучный мужской голос.
– Простите, господа, но лучше уж я останусь жить с нечистью, чем позволю вам прикоснуться ко мне своими грязными руками! – усмирив дыхание, выкрикнула я в ответ.
– Вас ищет воевода! Он не желает вам зла, Амаль Кахир! – продолжал тот же голос.
– Если мой брат хочет найти меня, пусть сожжет весь этот лес, как сжег мой дом! Только так он выкурит меня отсюда!
Припечатав солдат правдой, в которую они наверняка не поверили, я рванула следом за своими спутниками. Еще несколько минут, и мы нагнали солдат, которые трусливо топтались среди деревьев, не решаясь углубляться в чащу.
Маура мужественно молчала на руках Данира, хоть и морщилась от боли. Ее побелевшее лицо казалось почти неживым в огнях, которые наконец отважились зажечь ведьмаки. Держась позади, мать прикрывала мою спину. Почему я не поняла этого сразу?
Благодарность затопила мою душу, словно ласковая волна прибоя. Облегчение, пришедшее на смену готовности к бою, позволило выдохнуть каждому из нас.
Я осторожно осмотрела место, куда вошла стрела. Та торчала из плеча, что не так уж страшно. Главное было не вынимать раньше времени, чтобы мать не истекла кровью. Требовалось скорее добраться до сердца леса и залечить рану. Не зря же с нами целительница и десяток пузырьков с отварами Гаяна.
Я приказала отряду двигаться следом и направилась по знакомой дорожке в глубь леса, оставляя за спиной ополчившуюся на нас Вароссу. Лошади тревожно ржали, солдаты пугливо озирались, женщины охали и причитали, пока на них не цыкнула Алия. Нечистый лес пугал всех, кроме нас с Маурой… и еще Иглы, которая с любопытством глазела по сторонам и даже улыбалась.
Ансар следовал по пятам, словно цепной пес, изредка покрикивая на солдат, чтобы не отставали. Он не решался обогнать меня, и дело тут было не только во внушаемом лесом страхе. Беркут всегда шел первым и никогда всерьез не признавал моего главенства. Что в семь лет, что в двадцать он оставался моим верным
