class="p1">— Я большой парень.
Это точно, и корндог — единственное, что я ела после завтрака, поэтому я позволяю ему усадить меня рядом с собой, и мы молча наслаждаемся десертом.
— Как ты доберешься до дома? — спросил он через минуту. — Тебя подвезти?
Живот странно скручивает, и я не могу понять почему. Может быть потому, что я останусь с Картером наедине, и это одновременно тревожит и возбуждает меня. А может потому, что я стыжусь своего дома размером с обувную коробку, хотя мне вполне хватает.
Я проглатываю свой кусочек и отрицательно мотаю головой.
— Нет, спасибо. Мне уже пора.
Улыбка сходит с его лица.
— Что? Уже? Нет, ты не можешь, — он показывает высокую ель, на которую уже намотали гирлянду. — Ты должна остаться на зажжение елки. После мы можем еще что-нибудь поделать. Сходить куда-то, например.
— Уже поздно.
— Но тебе не нужно на работу завтра, — спорит он или ноет. Немного дуется. — У тебя отпуск.
— Я не знаю… — я и так пробыла дольше, чем планировала.
Я видела, как Картер оказывается за микрофоном и смешит толпу. Я видела, как он общается с каждым ребенком, который тянет его за руку, будь то для фотографии, автографа или обычного разговора. Я видела, какой он друг, лидер, партнер сообщества, и все это время он очень искренне улыбался. Если быть честной, я не уверена, что была готова увидеть эту его сторону, хотя Кара убеждала меня, что где-то за самовлюбленным плейбоем она все же есть.
И я думаю, в этом-то и проблема — в нем есть это милое дурачество, но это не означает, что в нем нет плейбоя. Можно сочетать эти две стороны в себе, но, если мы и будем вместе, я хочу чего-то одного.
Чем дольше я остаюсь, чем больше я узнаю его, тем легче мне упасть в пропасть. А я отказываюсь падать, когда никто не будет готов поймать меня.
— Я не думаю, что это хорошая идея, — наконец тихо отвечаю я ему.
В его глазах мелькает разочарование, и он мягко говорит.
— Почему ты так сильно не хочешь проводить со мной время?
— Дело не в этом. Это… — прикусываю я нижнюю губу, пока смотрю на свои ноги. — Меня не интересуют отношения на одну ночь. Я уже говорила тебе об этом.
— Так ты хочешь на свидание?
Ну, теперь я не могу не смотреть на него.
— Картер, ты не ходишь на свидания.
— Верно, — его взгляд медленно скользит по моему лицу, на мгновение задерживаясь на моих губах. — Обычно нет. Но я не об этом спрашиваю, Оливия.
Я не могу сосредоточиться. Все будто в густом тумане, сквозь который я не могу увидеть минусов. Потому что так оно и есть — я слышу его слова, его вопрос, но не знаю, чего ожидать.
— Лив? — Картер сжимает мои пальцы. — Ты хочешь пойти на… свидание? — он добавляет едва слышное блять, смотрит на небо, разминая голову из стороны в сторону, его шея хрустит, будто просто произнести слово на букву «с» для него уже достаточно больно.
Что лишь напоминает мне, свидание впустую потратит время — мое и его.
— Я не хочу идти с тобой на свидание только для того, чтобы в конце ты меня трахнул, а потом смотреть на то, как ты идешь по городу с очередной прилипшей к тебе девушкой. Не хочу чувствовать себя использованной и брошенной.
Простого нет было бы достаточно — это я и хотела сказать, когда открыла рот. Вместо этого я проблевалась на него всей своей словесной рвотой и поставила себя в неловкое положение, показав, как легко ему было бы причинить мне боль.
Тем не менее, это правда. На данный момент я не знаю его достаточно хорошо, чтобы сделать другой выбор. Картер не скрывал своих намерений. Он не только честно говорит о желании затащить меня в постель, но и с гордостью раскрывает подробности своей личной жизни всем газетам. Что я должна думать, когда он сам решает что сказать, и на фоне этого выглядит как казанова?
— Мне жаль. Я не хотела быть нетактичной. Просто…
— Это все, что ты обо мне знаешь. Не нужно извиняться, — Картер проводит большим пальцем по моим костяшкам, и я смотрю за тем, как он обводит каждый. — Значит, ты не хочешь общаться, но и встречаться тоже? Кажется, я немного запутался.
— Все в порядке, — настаиваю я, возможно, немного резко. — Единственный человек, который должен понимать мои решения — я сама. Ты можешь быть с кем захочешь, Картер.
Он натянуто смеется, длинные пальцы касаются его острой челюсти.
— Очевидно, не могу, — он показывает на меня размашистым движением руки. — Потому что хочу я тебя.
— Не хочешь же ты реально пригласить меня на свидание. Тебе так кажется только потому, что я тебе отказала, а ты к этому не привык. Это адреналин от охоты на меня.
Он кусает свои губы.
— Сначала я тоже так думал, но теперь не так сильно в этом уверен, — он лениво поднимает плечи. — Кто знает, может я идеально тебе подхожу.
Я слышу эти слова и изо всех сил пытаюсь сосредоточиться на них, но это невозможно. Я зажмуриваюсь, когда начинаю ржать.
— Прости. Я знаю, что это серьезный разговор, но у тебя на лице этот чертов снеговик.
Картер наклоняет голову, прикрывая улыбку рукой, касается рта и снова смотрит на меня.
— Может, ты останешься на зажжение елки? Нам же так весело. Нет смысла останавливать это сейчас. Я закажу тебе «Убер» до дома, и ты не будешь беспокоиться о том, что может случиться, если мы останемся вдвоем в темной машине.
— Я не волную…
— Волнуешься. У тебя все на лице написано, Олли. Я, скорее всего, попытаюсь поцеловать тебя, а ты, вероятно, позволишь мне это сделать, — он откинулся назад, глубоко вздохнув. — И кто ж знает, что случится потом, — мягкая, легкая улыбка. — Так что оставайся, пожалуйста. Прикалываться не буду, обещаю.
Я быстро поняла, что единственное, в чем умею ему отказывать, — это раздеть меня и уложить в его кровать. Он невероятно убедителен, особенно когда показывает эти ямочки или смотрит на меня щенячьими глазками.
Вот так я и оказываюсь рядом с ним почти два часа спустя — уже после того, как Адам пихнул ему в лицо не один, не два, а три пирога, когда солнце заходит за горизонт, а мы в ожидании смотрим на огромное дерево.
От моего дыхания идет пар, я стучу зубами, когда все тело дрожит от холода. С заходом солнца
