произнесла она, и наклонилась к подруге, призывая вместе оценить свое открытие.
Дашка взглянула на кофе, на Соню. Вздохнула.
— Это во лбу у тебя звезда! — диагностировала она.
И Соня не стала с ней спорить. Если и был на свете мужчина, способный заставить её плакать, смеяться, кричать и кончать одновременно. То это был вовсе не Дэн.
Глава 11
Датчик света на этаже не сработал.
«Проклятая лампочка», — подумала Соня, на ощупь, ища дверной ключ. Беспокоить отца не хотелось. А застать дома маму было труднее, чем встретить на улице динозавра. Соня порой удивлялась, и как отец это терпит? Он вроде женат, а вроде и нет! Совместные ужины канули в лету, а их супружеская постель уже давно, кроме храпа, не слышала ничего. Они жили вместе, но порознь! И Соня, глядя на папу, искала приметы… измены. Кто знает? А может и он давно уже с «бесом в ребре»?
Из дверного проёма ей навстречу буквально вывалился…
Нет, не отец! Какой-то парень. Его работяги бывали здесь изредка. Но все они были другого порядка. А этот! В отглаженных брюках. Футболке с пометкой «не из дешевых».
— Ой, извини! Не ушиб? — опомнился незнакомец.
— Нет, — ответила Соня, размышляя, откуда она его знает? При таком освещении было трудно понять.
— Уже познакомились? — пришел им на выручку папа.
— А… нет, — сказала она.
— Моя дочь, София, — представил её отец.
Парень кивнул. Ёжик жестких волос, будто залитых лаком, добавлял его образу шпанский налёт. На скулах виднелись порезы. Брился он неумело! Во взгляде сквозил интерес. Надбровные дуги и карие цвет. Совсем, как у…
— Максим, сын Никиты. Будущий архитектор, а нынче — маляр-штукатур, — папа хлопнул его по плечу.
— Рад знакомству! — улыбнулся Максим.
— И я… тоже, — ответила Соня, пытаясь изобразить на лице удивление.
Он узнал её! Ну, конечно! Они виделись… в интернете. Он лайкал её и она отвечала взаимностью. Соцсети — феномен, дающий возможность общаться без слов.
— Пока отдыхай, — скомандовал папа.
Они перебросились парой технических фраз на тему ремонта.
— Спасибо, дядь Саш! — сказал на прощанье Максим.
Скачками, сбежав по ступеням, он вдруг обернулся:
— Пока, Сонь!
— Пока, — сказала она, глядя вслед худощавой фигуре.
— Хороший пацан! — одобрительно бросил отец.
«Есть в кого», — подумала Соня.
— Как две капли, — он задумчиво улыбнулся, имея в виду Никиту из прошлого.
— Ну, не знаю, — пожала плечами она.
— Не похож? — удивился отец.
«Чуток подкачаться, и будет похож», — подумала Соня.
— Тебе виднее, — решила она промолчать.
Ко всем прочим «побочным эффектам» любви, у неё появилась фобия. Казалось, все чувства видны на лице! И теперь, слыша имя «Никита» она отводила глаза. Вдруг «жуткая правда» бегущей строкой, как реклама в вагоне метро, возьмет, да и выдаст её.
Их общий секрет, их совместная тайна, как тот самый плод, втихомолку надкушенный с двух сторон, лежал взаперти. И беречь его — стало едва ли не смыслом жизни…
— Я решил, пусть пацан подработает. Взял его на полставки, стены ровнять, — папа шёл позади, посвящая её в свои планы.
— И как? Ровняет? — озаботилась Соня.
— А то! Еще как! — отец аж расцвел от гордости, будто хвастал успехами своего чада.
— Я рада, — с долей ревности бросила Соня, и замедлила ход у двери своей спальни.
— А чего? Приглянулся? — папа весело подмигнул.
— Па! — она метнула в него осуждающий взгляд.
Как и всякий родитель, он мечтал, что однажды некий «принц» на гнедом жеребце заберет её вместе с приданным в свои царственные хоромы. Будет свадьба, фата и цветы. И торжественный выкуп невесты. А по правде все будет не так! И в их случае никаких пожеланий «жить долго и счастливо». Только тухлые яйца вдогонку…
Соня, лежа в постели, изучала звездное небо. Точней, потолок, где в форме созвездий застыли огни ночника. Подарок Никиты! Теперь, каждый раз, зажигая его, она представляла, что рядом шумит таитянский прибой, они вместе идут по песку, а над их головами темнеет ночной небосвод.
Когда-нибудь так и случится. Пускай не Таити. Хоть Северный полюс! Лишь бы только вдвоём.
Телефон просигналил. Пришло сообщение.
«Никита», — подумала Соня. Их связь была звёздной, астральной. Ей стоило вспомнить, и он появлялся.
«Привет, как дела?» — вопрошало послание.
Хотя аватарка, размером с ноготь, с трудом позволяла узнать адресанта. Но имя «МаксБу» прояснило ситуацию.
«Спасибо, все лучше и лучше», — напечатала Соня.
Палец замер над кнопкой «отправить». Ведь ответить ему — означало, дать повод?
«В реале ты круче», — возникло ещё одно.
И Соня решилась. Была, не была! В конце концов, это просто соцсети.
«Надеюсь, в хорошем смысле?», — уточнила она.
«Конечно!» — для пущей наглядности он снабдил сообщение смайликом.
«Спасибо тогда».
Максим замолчал. Карандаш на странице их чата то оживал, принимаясь писать, то опять замирал.
«А я тоже с кисточкой на «ты». Но я ею окна крашу», — наконец-то сподобился он.
«Получается?», — она подмигнула.
«Зависит от вдохновения. Я сейчас как раз в поиске Музы», — ответил Максим.
Общение длилось недолго. Когда он спросил, осмелев: «Ты встречаешься с кем-то?», она улизнула, оставив вопрос без ответа.
«А ведь и правда, похож», — удивлялась Соня, листая его фотографии. На одном из снимков Максим был с отцом. И пускай он уступал своему родителю в весовой категории. Очевидно, со спортом общаясь на «вы»! Их родство выдавали глаза. Тот же взгляд исподлобья, те же брови вразлёт.
«Теперь я знаю, каким ты был в юности», — улыбнулась она, — «Смешным, по-мальчишески дерзким и милым».
Глава 12
Сегодня на ней было летнее платье. Сквозь легкую ткань светились не в меру округлые формы. Точнее, они не светились. Но Соня их видела! Словно рентген, представляя нагое тело. Наверняка, у неё растяжки? И дряблая задница. И обвислая грудь! И что он нашёл в ней?
— Никита девочку хотел, — смущенно делилась Марина.
Из окна падал солнечный свет. Он ложился на плечи, застывал круглым нимбом над её головой. Отчего примитивная внешность обретала божественный шарм.
— А мой — мальчика! — рассмеялась мама. — Может, махнемся?
Марина весело подхватила. И теперь в коридоре салона, отражаясь от розовых стен, свиристели два женских голоса.
«Очень смешно», — тихо фыркнула Соня. Её раздражало буквально всё! Манера смеяться, по-детски держать за живот. Короткая стрижка из редких, бесцветных волос. Одежда постельных тонов. Как будто белье постирали с джинсой!
Она была милой. И это бесило сильнее всего! Относиться к ней плохо не получалось. Она не давала причины себя ненавидеть. Ну, разве что, до сих пор оставалась Булавиной…
— А второго завести не пытались? — полюбопытствовала мама.
