Увы, вовсе не от страха.
Нависнув надо мной, он дёргает уголком рта, но в чёрных глазах ни тени улыбки — лишь убийственная жажда. Или это отражение моего желания? Я начинаю дрожать и, покачав головой, шепчу:
— Я… не звала. Только не тебя.
— Каждый день, — ниже наклоняется он, обжигает меня пряным дыханием. — И ночь! Пробираешься в мои сны, мысли, желания…
— Это не я, — возражаю и невольно тянусь к его твёрдым губам.
Думаю лишь о том, какими жестокими они могут быть и сколько удовольствия приносят, если ваннор желает этого. Мечтаю снова ощутить всё это так сильно, что по телу пробегают колкие молнии, а боль растворяется без остатка.
— Я не держу, — хмыкает Эдхар.
Глава 25
В непроницаемой тьме глаз ваннора отражается вечность. Я смотрю в них и не могу дышать. Эдхар будто видит меня насквозь, и для него не секрет ни мои сны, ни сомнения… И все мои желания он тоже знает. Я одновременно рада этому и невероятно зла.
Ненависть к тому, кто захватил мой замок, сжимает сердце холодом страшнее, чем магия зиверийца. А по венам струится разрастающийся огонь. Он легко плавит всё, что сдерживает меня сейчас, — я перестаю быть разумной, отметаю осторожность.
Мечтаю вцепиться ногтями в лицо мага, выцарапать ему глаза, но вместо этого обвиваю руками его шею и прижимаюсь страстным поцелуем. Закрываю глаза, и по щеке ползёт слеза. Я скорблю о своём поражении. Я сдалась ещё до боя, потому что не в силах бороться с магической связью, которая уже долгое время душит меня, выкручивает нервы, выворачивает сердце наизнанку.
С губ слетает:
— Ненавижу…
— Знаю, — шепчет мужчина.
Вдавливает меня своим телом в кровать, и я едва не теряю сознание от желанной тяжести. Обхватываю ладонями лицо ваннора, когда он вторгается горячим языком в мой рот, берёт меня поцелуем. Раскрываюсь для него и телом, и сердцем, и магией… Она струится по коже, покалывая огнём, растворяется в ледяной броне зиверийца.
Эдхар вплетается пальцами в мои волосы, стягивает их, заставляя меня откинуть голову. Я подчиняюсь, и мужчина проводит пальцами по шее, оставляя на коже тающие снежинки. Припечатывает их поцелуем, и от вихря противоречивых ощущений я едва не теряю сознание.
Опуская руки, забираюсь под рубашку ваннора, прижимаюсь к его горячему телу. Да он как огонь! От мужчины исходят волны жара, от которого у меня пылают щёки. Я зажмуриваюсь, но веду прохладные ладони ниже, поддеваю пояс штанов, чувствую напряжённое возбуждение Эдхара.
Дыхание замирает, а я распахиваю глаза и слушаю сильное биение своего сердца.
Раз, два, три…
Будто балансирую на стене замка при ураганном ветре. Одно движение, и меня не станет. Я растворюсь в ванноре. Потеряюсь в своей страсти. Умру в своей ненависти, которая отравляет мою жизнь тихим пронизывающим шёпотом. Твердит мне, что это чувство ярче, чем нежность к Леорасу.
Эдхар тоже не шевелится и, кажется, не дышит. Застыв, он смотрит на меня, будто ждёт моего решения.
— Я больше не принцесса Алианора. — Каждое слово как стрела в грудь. — Ты не можешь забрать в наложницы королеву суверенного государства.
— Могу, если ты попросишь, — одними губами отвечает он.
Сейчас, когда он рядом, когда в моей крови бурлит огонь, а низ живота ломит от нестерпимого возбуждения, от которого даже недомогание исчезает без следа, я готова умолять об этом. Кажется, что больше не вынесу пытки быть так далеко от того, кого ненавижу всем сердцем.
Не в силах смотреть в глаза ваннора, который словно читает мои мысли, видит мои чувства и знает все мои страхи, опускаю взгляд на бьющуюся жилку на его шее. Хочется прижаться к ней губами, ощутить языком пульс мужчины, проникнуть в его вены своей магией… Слиться с ним полностью!
Едва не теряя сознание от мучающегося меня желания, качаю головой.
— Я не оставлю мужа.
— Ты не хочешь его. — Жестокие слова ваннора будто режут по живому. Я захлёбываюсь правдой, но Эдхару этого мало. — И не любишь.
— Люблю, — горячо возражаю я.
— Тогда скажи это ещё раз, — цедит он и набрасывается на мои губы. Терзает их сладкой болью, доводя меня до исступления. Отрываясь, требует: — Говори!
Я едва могу дышать, голос дрожит.
— Я люблю Леораса.
Ваннор с рычанием, будто дикий зверь, снова наседает на меня. Проникает в рот горячим языком, сплетается с моим в диком танце страсти. У меня перед глазами всё плывёт, я уже не принадлежу самой себе, разливаюсь силой очистительного пламени по всей комнате. Качаюсь на волнах удовольствия. Но Эдхар оставляет меня таять льдинкой в огне, снова приказывает:
— Говори! Ещё раз!
— Я… — Припухшие от ласк губы не слушаются. — Люблю…
— Кого? — яростно прищуривается ваннор.
Я задыхаюсь, не в силах выдавить ни звука. Наша магия причудливо сплетается, образовывая изящные узоры, растекаясь вокруг нас и внутри тел, завораживает жарким холодом, наполняет льдистым теплом. Я боюсь, что не вынесу максимального удовольствия, но отчаянно хочу дойти до финала.
Только это будет конец нашего брака с Леорасом. Потому что я сдамся магии… Одна связь должна исчезнуть, и ясно, что благословение небес почти уже истончилось. Но я не могу этого допустить.
Как бы ни было сладко утонуть в страсти Эдхара, я понимаю — это неправильно. Магия, как обрушивающаяся стихия, сметает жизни, ломает судьбы.
Как у Тетал.
То, что объединяет нас с Леорасом, очень хрупкое. Как нежные всходы на плодородных полях. Их так тяжело было дождаться, и так легко уничтожить. Но в них будущее. В них рост. А после потопа или пожара остаётся одно. Пустота.
Собираю всю свою волю, всю злость на ваннора, вспоминаю, сколько боли и страданий он причинил алианорийцам… Убираю свои руки из-под его одежды и, закрывшись ими в защитном жесте, практически выплёвываю:
— Я люблю Леораса. А тебя, Эдхар, ненавижу!
Жду его гнева, новых поцелуев… Или большего. Почти жажду этого, но ваннор спокойно отвечает:
— Ты лжёшь сама себе и знаешь об этом.
— Это ты ошибаешься, Эдхар!
Вздрагиваю, услышав голос мужа. Поворачиваю голову и вижу напряжённую фигуру короля. Кулаки сжаты, на алых от гнева щеках танцуют желваки, глаза пылают магическим огнём.
Глава 26
Леорас бьёт неожиданно, и струя пламени ослепляет меня. Вскрикнув, я машинально прижимаюсь к ваннору. Он закрывает меня собой и, выставив руку, извергает лёд. Между нами и королём Алианора вырастает полупрозрачная стена, но она быстро тает. По её гладкой поверхности текут блестящие капли, а в середине алой розой распускается брешь.
