Дервин резко выдвинул ящик стола, вынул большой картонный прямоугольник, глянул на него и протянул через стол.
— Видели вы это когда-нибудь раньше?
Торп потянулся из своего кресла, чтобы взглянуть.
Это был фотопортрет Нэнси Грант; глаза ее смеялись, губы были чуть приоткрыты. Внизу справа круглым, четким почерком было написано: «Никогда не забуду!» и ниже подпись: «Нэнси Грант». Ни места, ни чернил на надпись не пожалели.
— Можно это купить? — спросил Джеффри.
— Нет. Видели вы эту фотографию раньше?
— Нет.
— А вы, миссис Пембертон?
— Нет. Откуда она у вас?
— Ее нашли в ящике комода в гардеробной вашего отца, в его нью-йоркской квартире.
У Миранды округлились глаза. У Джеффри отпала челюсть. Он вновь закрыл рот, посмотрел еще раз на фотографию, перевел взгляд на Дервина и заявил:
— Это наглая ложь.
— Нет, не ложь, мистер Торп. — Дервин не отвел взгляда. — И еще вот это. — Он снова выдвинул ящик. — Здесь две перчатки. Как видите, обе желтые, хорошего качества, прекрасно сшиты, они из хлопка, такие перчатки женщины обычно носят летом. Одну нашли в траве под кустом, в двадцати футах от окна, через которое Энди Грант, по его утверждению, видел, как ваш отец курил сигару и слушал джаз в воскресенье вечером. Другую обнаружили в машине, которую Нэнси Грант оставила возле ворот, когда возила к бунгало своего дядю. Мы нашли…
— Но они обе на правую руку! — воскликнула Миранда.
— Совершенно верно, миссис Пембертон. У нас нет доказательств, что они принадлежат Нэнси Грант. Как указывает ярлычок, обе куплены в магазине «Хартлспун»; таких перчаток в этом сезоне было продано несколько тысяч пар. Не стану делать вид, будто здесь решающее значение имеет то, что мисс Грант работает в «Хартлспун». Но в воскресенье вечером в бунгало была только она, и нет никаких оснований предполагать, что там побывала еще какая-то женщина. Судя по ее рассказу, она вообще не подходила к той стене, где находится окно. Она сразу же прошла ко входу через веранду. Еще одну перчатку, как я говорил, нашли в машине, которую она вела. Поэтому, хотя мы не имеем прямых доказательств, есть все основания полагать, что перчатки принадлежат ей и что одну из них она уронила возле окна, где ее и нашли. Но тогда выходит, она солгала, рассказывая о своих действиях в тот вечер. К тому же она заявляла, что никогда прежде, до того воскресного вечера, не встречала и даже в глаза не видела вашего отца.
Однако фотография заставляет предполагать, что и это неправда.
— Господи боже, — пробормотала Миранда.
Джеффри встал.
— Куда вы, мистер Торп?
— Собираюсь разыскать мисс Грант.
— Умерь свой пыл, Джефф, милый, — посоветовала Миранда. — Она все равно не станет с тобой разговаривать.
— Но этот кусок дерьма… — Он повернулся к ней, дрожа от негодования. — Разве ты не понимаешь, что эта вонючая котлета намекает…
— Прекрасно понимаю. — Голос ее звучал отрывисто. — И кроме того, я прекрасно понимаю, что он действительно хочет найти убийцу, и надеюсь, ему это удастся. И если окажется, что это сделала очаровательная Нэнси — чему я не верю, — ты попадешь в чертовски трудное положение. И вряд ли ты поможешь делу, если станешь размахивать кулаками и обзывать его…
— Спасибо, миссис Пембертон! — остановил ее Дервин, он тоже говорил резко. — Вы правы, этим делу не поможешь. Если вы сядете на место, мистер Торп, то я вам еще кое-что объясню. Я сообщил вам о фотографии и перчатках намеренно. Я думал, что, возможно, ваш отказ рассказать о предыдущей встрече с Нэнси Грант продиктован тем, что она была в хороших отношениях с вашим отцом, и если вы узнаете, что мне уже известно…
— Да ни черта вам о ней не известно!
— Но у меня есть веские основания для моих выводов.
Она была с вашим отцом, когда вы с ней встретились?
— Нет!
— Может быть, вы расскажете мне об этом… теперь?
— Нет!
— А что она говорит насчет фотографии и перчаток? — встряла в разговор Миранда.
— О фотографии я ее не спрашивал. Ее нашли только сегодня утром, и к тому времени, когда мне ее привезли, сюда явился Нат Коллинз в качестве их адвоката и посоветовал мисс Грант не отвечать ни на какие вопросы, кроме тех, которые непосредственно относятся к событиям в бунгало в воскресенье вечером. Она отрицает, что когда-либо видела или встречалась с Ридли Торпом, и этот ее ответ зафиксирован в материалах допроса.
Так же, как и ее слова о том, что перчатки ей не принадлежат и она ничего о них не знает.
— Странно, что обе перчатки на одну руку. Вам не кажется, что там могли быть две женщины в одинаковых перчатках и каждая из них умудрилась потерять одну правую?
— Нет. Это возможно, но маловероятно. Если одной из женщин была Нэнси Грант и если она уронила перчатку на пол в своей машине, почему она отрицает это? Если она потеряла ее возле куста у окна, тогда ясно, что она соврала насчет своих действий возле бунгало. А предполагать, что там были еще какие-то две женщины, кроме нее, — это уж слишком. Нет никаких признаков, что там была хотя бы еще одна. Вероятнее всего, обе перчатки принадлежат одной женщине, которая по ошибке захватила с собой две перчатки на одну руку.
Дервин взял свой платок и вытер лицо.
— Но это забота полиции — выяснить, кому принадлежат перчатки. Я упомянул про них и про фотографию с единственной целью, как я уже объяснил. Есть еще одна тема, которую я бы хотел с вами обсудить: это завещание вашего отца. Может быть, вы сядете, мистер Торп? Благодарю вас. Вам, конечно, известно, что вы двое являетесь основными и главными наследниками. В завещании упоминаются еще некоторые лица: Люк Уир получает пожизненное содержание в размере трех тысяч долларов ежегодно…
Некоторое время они говорили об этом. Потом Дервин захотел побольше узнать об их встрече с Боном Кестером в воскресенье вечером, об ужине в клубе «Грин-Медоу».
Перейдя к этой теме, он опять стал вежливым и обходительным — настолько обходительным, по крайней мере, насколько может человек, у которого пот начинает струиться по шее через две минуты после того, как он его вытер. Разговор о Кестере в конечном счете вновь привел к завещанию, к тому пункту, согласно которому доверенный секретарь должен был получить солидный куш. Они рассматривали различные возможные последствия этого, когда раздался стук в дверь и в комнату вошел Бен Кук, начальник полиции, которого так занимала какая-то мысль, что он даже не заметил присутствия Торпов.
— Что-нибудь новенькое? — спросил Дервин.
— Не знаю, насколько это ново, — сказал Кук, — но хуже не бывает. Речь идет о том субъекте, которого привезли из Порт-Джефферсона и который утверждает, что он Ридли Торп.
— Я дал вам указание самому разобраться с ним.
