— Нет, правда, их действительно задержали! На пристани в Саут-Порте пришвартовалась лодка, и Текумсе Фокс пошел в клуб, чтобы позвонить…
— Что?! — вытаращил глаза Дервин. — Фокс?
— Да, он был вместе с ними! На пристани оказался полицейский, который узнал Фокса. Ему стало любопытно, и он решил заглянуть в лодку, пока Фокс звонит, а там двое других сидят, ну в точности как на фотографиях в газете, — Кестер и Уир. Он вытащил оружие и забрал их, а когда вернулся Фокс, взял и его тоже…
— На пути сюда. Будут здесь меньше чем через час.
Дервин насупился. Вынув платок, он вытер вспотевшее снова лицо.
— Подозрительно это звучит, — проговорил он наконец с некоторым недоумением. — Пришвартовался к пристани, оставил их там у всех на виду… Что-то не похоже на Текумсе Фокса.
Миранда вздохнула.
— Черт побери этого Фокса, — проворчала она тихонько. — Отказаться от трех приглашений на ужин…
— Сегодня он поужинает за счет округа, — решительно произнес Дервин.
Глава 8
Джеффри Торп закинул ногу на ногу и заметил:
— Какой прекрасный образец!
— Чего? — Прокурор перевел на него недовольный взгляд.
— Власти. Ее высокомерия. У моего отца это тоже было: вот почему я продержался в его офисе лишь пару недель, когда начинал постигать там азы мошеннического ремесла. Теперь вы заявляете, что Фокс будет ужинать бесплатно за казенный счет, хотя еще даже не видели его. Откуда вы знаете, может быть, он разыскал Люка и Кестера на необитаемом острове и собирался доставить их к вам?
— Я этого не знаю, мистер Торп. Но думаю, вполне резонно предположить, что раз Фокс не связался с…
— Ладно, не будем об этом. — Джеффри махнул рукой. — Во всяком случае, для вас многое должно разъясниться, ведь Люк находился в бунгало, когда произошло убийство. Полагаю, вы не станете грубо обращаться с Люком. Я приходил к Люку еще тогда, когда был ростом ему. до колена и когда мне нужна была помощь.
Будьте к нему благосклонны, и он отдаст вам последнюю рубашку. Но угроз он не терпит и грубости тоже. Кестер… Вы знаете Кестера?
— Нет, мы никогда не встречались.
— Ну, он как раз из тех, кто словно сделан по заказу для таких авторитетных типов, как вы. Из него можно веревки вить, если дать ему сначала пару раз кувалдой по голове. Каким образом, черт возьми, он оказался вместе с Люком? Или Люк вместе с ним? Можешь ты это объяснить, сестренка? Как так случилось?
— Представления не имею, Джеффри.
— И я тоже. — Он повернулся к представителю власти: — Вы сказали мне, что у вас имеются какие-то подозрения.
— Да, мистер Торп, имеются, — кивнул Дервин. — Во-первых, оказалось, что племянница Гранта не так уж незнакома с вашим отцом, как она тут нам изображала; во-вторых, она не сказала правды относительно своих действий в бунгало в воскресенье вечером. Уверяю вас: я вовсе не демонстрирую тут высокомерие власти, я только излагаю факты или, в крайнем случае, выводы, которые напрашиваются сами собой. В связи с моей полной уверенностью, что любая мелочь, касающаяся предыдущих контактов Нэнси Грант с членами вашей семьи, может иметь отношение к убийству мистера Торпа и должна стать известной тем, кто ведет расследование, я убедительно прошу вас рассказать мне…
— О ее прошлых контактах с этим вот членом семьи.
Бедняжка Джефф!
— Да. И я настоятельно советую…
— Я уже это слышал. — Джеффри опустил ногу на пол и наклонился вперед. — А теперь послушайте меня.
Помните, что вам сказала вчера моя сестра? В глубине души, если считать, что у нас есть душа, мы с ней оба несколько обижены на отца. Это правда. Не то чтобы он с нами жестоко обращался или еще какие-то там романтические бредни, но он просто никогда не был нам настоящим отцом. Сейчас, глядя на меня, такого пресыщенного, умудренного опытом, крутого и холодного, на меня, которого немедленно узнает метрдотель у Рустермана, вы и поверить не сможете, что однажды я рыдал горькими слезами из-за того, что отец Джонни Холкомба — боже, представляете, я даже имя его до сих пор помню! — целый день провел с ним в зоопарке, тогда как мой не только не водил меня в зоопарк, но ему недосуг было даже выслушать мой рассказ о том, что я там видел, когда ходил туда с воспитательницей, у которой были такие же зубы, как у грызунов, как у бобра, например. Ее звали мисс Джандорф.
— Лефкорт, — поправила Миранда.
— Нет, черт возьми, то была Джандорф. Лефкорт водила меня в Аквариум… Вчера моя сестра совершенно верно заметила, что после смерти матери мы фактически остались сиротами. Убийство отца — прискорбный факт, и, конечно, нас оно потрясло, но говорить, что сердца наши переполнила печаль — если считать, что у нас есть сердце, — было бы преувеличением. И мы не требуем крови за кровь, потому что мстительность вообще не в нашем характере. Несмотря на это, я надеюсь, вы поймаете того, кто это сделал, и, если бы я располагал информацией, которая могла бы вам помочь, я непременно бы ее сообщил. Я говорил об этом еще вчера утром. И сейчас все больше убеждаюсь в том, что, если даже миллион Джеймсов Бондов будет вести расследование миллион лет, они не смогут обнаружить никакой связи между смертью отца и моей мимолетной встречей с мисс Грант в прошлом. Поэтому не суйте нос не в свое дело. Quod erat demonstrandum.[3]Я знал, что когда-нибудь мне пригодится знание геометрии.
Дервин бросил мокрый носовой платок на стол.
— И все же я считаю, что вы должны мне рассказать, — не сдавался он. — Если это действительно не имеет никакого отношения, если это безобидно…
— Я не говорил, что безобидно. Я говорил, что та встреча не имеет никакого отношения к убийству. Но она не безобидна. Я вел себя как идиот и заслужил ярую ненависть со стороны мисс Грант.
— Ах, ненависть…
— Нет-нет, это не то, о чем вы думаете! — Джеффри опять махнул рукой. — Я говорю о ненависти совсем другого рода, которую можно превратить в нечто противоположное, перевернув, словно блин на сковородке, но это очень трудная задача.
— Вы сказали «ярая ненависть».
— Забудьте об этом.
Дервин криво улыбнулся.
— Позвольте вас спросить, мистер Торп. Вы… Нет, я поставлю вопрос иначе. Вы бы хотели, чтобы мисс Грант понесла наказание за убийство вашего отца, если бы она была виновата?
Мгновение Джеффри с недоумением смотрел на прокурора, потом презрительно фыркнул.
— Час от часу не легче, — констатировал он.
