одни девки. Так стоило тёще уехать в Краснодар, они с Веркой сразу пацана сообразили.
— Ты тему то не переводи. Тищенко. Знаем мы Мишку. И Вадима. И родителей его. Вот с тех пор, как они с Тихого океана перевелись. Ему тридцатник, Мил! Он в походе семь месяцев в году! Я ему устрою службу! "Разящий" ему дал. Значит мало ему службы! А Катерине чего с Селивановым не танцевалось? Ветрова ей подавай! Он же кап три уже! Баб было… — Вова, выключи адмирала немедленно! — Да я не как адмирал, я как дед у него оторву все, что выступает за прочный корпус! Сопляк! Катьку нашу ему! С хрена ли? — Ты, дед, определись уже. Или он взрослый мужик, или сопляк. У него на мундире, знаешь ли, не барсиковы медали *. А Катерина, помни моё слово, чем больше ты орёшь, тем быстрее к нему побежит. И она упрямая. И он упрется. А то ты Ветрова не знаешь.
Катя мышью выскочила из ванной. Хорошо, что спальня далеко, и Лёля с папой пока не в курсе событий. В коридоре столкнулась нос к носу с бабушкой.
— Ба, я что-то не так сделала? Дед сердится. — Всё ты правильно сделала, девочка. Нравится Ветров? Катя обречённо кивнула. — Ба, а если дед его ушлет… Или накажет? — Не волнуйся, дед пошумит, конечно. Грозить будет всем, о чем вспомнит. — А если Вадим… — Если Ветрова испугает наличие деда-адмирала, то зачем он тебе нужен? Хотя, Кать, сильно я сомневаюсь, что Ветрова хоть кто-то может напугать. Не тот человек. — Спасибо, бабуль… Маме с папой.. — Пока ничего не говорим. Само в лучшем виде образуется. Вот увидишь. Иди. Отдыхай.
— Ба, я спросить ещё хотела. А ты случайно не знаешь, за что у Вадима орден Мужества?
— Подробности ты у него спросишь лучше. Знаю, что это ещё на "Адмирале Кузнецове" было. Горели они. Носовой отсек. Прямо в порту в Турции. Ветров спас матросов. Потом в госпитале лежал. И, знаешь, его отец когда-то тоже спас матросика зелёного. Только погиб.
Катя была уверена, что не уснёт. Слишком много новой информации было в голове. Слишком яркими ощущения. Но едва голова коснулась подушки, её утащило в крепкий сон без сновидений.
*барсиковы медали — юбилейные значки.
Глава 36
36.
Вадим сдал все документы. Теперь наконец у него будет четыре свободных дня. Вышел из штаба. На улице лило, как из ведра. Город спрятался за туман, как за занавес. Соседние дома с трудом видно. Ветер бушевал. Вот тебе и северное лето, карикатура южных зим.
Деваться некуда. Жаль, плащ-палатки нет. Ну да не сахарный. До общежития метров пятьсот. Когда закончится дождь, нужно будет цветов купить. Если не закончится в ближайший час, то всё равно пойти и купить. И явиться наконец к Склодовским. Просить разрешения за Катей ухаживать. Не убьют же его там. Максимум, спустят с лестницы.
Побежал, не глядя под ноги. В ботинках сразу захлюпало. Со стороны парка шёл патруль. Катю среди военных Вадим увидел сразу. Испугался. Аж изнутри похолодело.
— Что случилось, Екатерина Александровна? — не думая, снял с себя китель, накинул на насквозь промокшую девушку. — Вот, товарищ капитан третьего ранга, у парка девушка была. Туман. Она не местная. Знаете её? — доложил патрульный. — Знаю, забираю, — Вадим был зол, что патрульные никак не укрыли её от дождя. Но сейчас не до разборок, — Идти можете? Катя кивнула. — Тогда давайте. В темпе. Тут буквально квартал. Он забрал из её рук сумку с папкой для рисунков.
Вадим старательно называл её на "Вы". Чтобы не сорваться в ласкательные формы. Чтобы не схватить её сейчас на руки и не понести совсем в другом направлении. Позволил себе только взять её за руку.
Когда Катя утром выходила из дома, никакого намёка на дождь не было.
Оставаться в квартире было невозможно. Хмурый дед с самого утра ушёл на службу. В доме было душно и маетно. Мысли о том, что Вадим сказал "До встречи!", не давали покоя. Какой встречи? Когда? Или это только форма вежливости?
Катя буквально сбежала в парк, прихватил папку с рисунками, бумагой и карандашами. Ливень пошёл как-то вдруг. И если из парка ей ещё удалось выбраться, то определить, куда двигаться дальше, было нереально. Густой туман накрыл город. Промокшую Катю на счастье быстро нашёл патруль.
Фигуру в чёрной форме, вынырнувшую из тумана, как из морской пучины, Катя узнала сразу.
Китель, ещё тёплый от тела Вадима, лёг ей на мокрые плечи. Бежать с ним по лужам Катя могла бы вечность. Не устала бы. Горячая ладонь держала и грела одновременно. Путь до дома до обидного быстро закончился. Когда они вскочили в калитку двора, в окне мелькнул Лёлин силуэт. Значит волнуется уже. — Мама уже волнуется, — уже на пороге подъезда выдохнула Катя. — Значит поднимемся. Не будем волновать Ольгу Владимировну, — Вадим открыл дверь, пропустил Катю вперёд. Потом снова взял за руку и отбуксировал вверх по лестнице.
Дверь в квартиру распахнулась, едва они расцепили руки. Вадим встал за спиной у Катерины.
На пороге стояла Лёля. Окинула их взглядом. Катя с большим сожалением сняла китель. Отдала Вадиму. Позволила себе всего на одну секундочку задержать на нем взгляд. Вадим вернул сумку.
— Кать, греться бегом, — бросила Лёля. Катя кивнула, проскальзывая в квартиру.
Навстречу из кухни вышла бабушка. — Катюшка, скорее в ванную. Давай, снимай мокрое. Бегом! — Ба, папка намокла, — расстроилась Катерина и беспомощно оглянулась на входную дверь. Там Лёля разговаривала с Вадимом. — Не съедят твоего Ветрова. Иди переодевайся. Простудишься, будет не до свиданий. — Ба, он меня опять спас. Там туман, а он… А тогда машина. В Питере. Он из-под колёс меня…, - невнятно заговорила Катерина. — Яяясно. Герой, значит, — улыбнулась Людмила Викторовна, — Марш под горячую воду! Я пока папку разложу сушить.
Глава 37
37. Лёля обернулась к Вадиму. Вопросительно глянула. — Катя заблудилась. Возле парка. Растерялась. И дождь. Я не мог бросить её там одну. — Вадим, спасибо огромное! Но… — Ольга Владимировна, Вы напрасно. — Вадим… Ей восемнадцать. И она на Вас такими глазами смотрит, что… — Ольга Владимировна, — офицер смотрел твёрдо, — Катя — самое замечательное, что со мной случалось в жизни. И если надо будет ждать, я подожду. А если… В общем, я готов разговаривать с Вашим мужем. И с Владимиром Максимовичем тоже готов. Клянусь, Катю никогда не обижу ни словом, ни делом. И не потороплю.
— И о чём это ты, Вадим
