очередной город, убрали в чемодан. Он ни сном ни духом не ведал о неизгладимом впечатлении, какое произвел на мальчика, и о том, что время от времени тот будет получать открытку, посланную из несчетной гастрольной поездки, со словами «Привет, Бадди!» и подписью «Твой друг Честер».
Еженедельник Уимс
(НОВОСТНОЙ БЮЛЛЕТЕНЬ ПОЛУСТАНКА, АЛАБАМА)
17 августа 1937
НАША НЕОЖИДАННАЯ ГОСТЬЯ
Вы, конечно, еще не вполне оправились от визита знаменитостей, которому виной, скажу не хвалясь, ваша покорная слуга.
На прошлой неделе мы с Уилбуром прокатились в Гейт-Сити на концерт певческого семейства Оутмен. Уж это было представление! Ничего подобного я не видела и не слышала. Вот что говорит журнал «Слово Божие»: «Спорим на что угодно, вы не встречали группы лучше семейного певческого ансамбля Ферриса и Минни Оутмен». Потом мы стояли в очереди за автографом, и пока Минни подписывала мою пластинку, я сказала: раз уж вы очутились в наших краях, вам непременно надо побывать в кафе «Полустанок» и отведать знаменитых жареных зеленых помидоров от Сипси. Судя по всему, Минни знает толк в хорошей еде. Какое счастье, что она вняла моему совету!
Преподобный Скроггинс очень доволен суммой, собранной на субботнем благотворительном базаре. Последний подсчет дал итог в восемьдесят два доллара с мелочью. На распродаже, устроенной в палисаднике моей соседки Нинни Тредгуд, предлагались предметы коллекционирования, лоскутные одеяла, пироги и прочая домашняя выпечка. Моя вторая половина вызвалась помочь и, как всегда, уснула в кресле, над которым Опал Баттс повесила табличку «Аукционный лот». Как ни прискорбно, поступило лишь одно предложение от пожилой вдовы, готовой расстаться с пятью долларами, и Опал его приняла. Мне пришлось выкупать собственного мужа! Ладно уж, дело благое.
Давеча в кафе услышала анекдот. Есть два верных способа избежать уплаты алиментов: не жениться, а если уж угораздило, терпеть.
Дот Уимс
В поезде
Подарок
Беседа продолжалась.
– Извините за бестактность, сэр, но вы себя жалели? – спросил Билли. – Мол, лишился руки и все такое.
– Еще как жалел, – усмехнулся Бад. – Одно время я только и знал что ныть: бедный я несчастный, жизнь кончена, я никогда ничего не добьюсь, так зачем и пытаться. Еще немного, и я бы стал полной никчемностью. Но все, видишь ли, изменилось. И я знаю точно, когда это произошло.
– Наверное, когда у вас появился протез?
– Да нет, появилось кое-что получше. Началось это в одно Рождество, а закончилось в следующее, но так помнится, словно было вчера. – Бад заулыбался. – В то второе Рождество весь город знал, что именно я получу в подарок. Знали все, кроме меня. Но я чувствовал, что-то готовится. Подружка моя по прозвищу Скверная Птичка дразнилась – мол, ей известно, что Санта-Клаус приготовил для меня. Потом еще кто-нибудь походя бросит: а я кое-что знаю, чего тебе не ведомо. Я пытался выяснить, о чем речь, но все хранили секрет, и я прям весь извелся, потому что сам-то я знал, чего хотел в подарок. Причем хотел так сильно, что даже боялся сказать о своем желании. Меня снедал страх, что мама и тетя Иджи увидят, как я разочарован иным подарком.
В то время я еще вроде как верил в Санта-Клауса, а потому написал на Северный полюс письмо и лично вручил его почтмейстерше, чтоб дошло вовремя. Тогда я, конечно, не знал, что миссис Уимс читает все письма Санта-Клаусу и извещает родителей о желаниях их отпрысков. Так что мама и тетя Иджи были в курсе моих чаяний.
Рождественская традиция
Полустанок, Алабама
1937
На первом году работы Иджи и Руфь решили в знак признательности клиентам не закрываться на Рождество и всех пригласить на бесплатное угощение.
В рождественское утро Руфь распахнула дверь и опешила, увидев дожидавшуюся на улице толпу. Там собрался почти весь город, включая приезжих, узнавших, что кафе будет открыто. Однако приветили всех. Мужчин, женщин, детей, всех путейцев и даже кошек и собак.
С тех пор каждый год уже двадцать третьего декабря приступали к готовке. Иначе было нельзя. Отмечание Рождества в кафе стало городской традицией. В Великую депрессию дети из обедневших семейств получали лишь те обернутые серебристой фольгой подарки под елкой, которые для них приготовили Иджи и Руфь. Кроме того, в кафе была еда. Большой Джордж, сын Сипси, следил, чтоб барбекю хватило на всех. Охотники, приятели Иджи, поставляли изрядно диких индеек, которых на кухне фаршировали клюквой. К столу подавали жареных цыплят и свиные котлеты, миски картофельного пюре с подливкой, оладьи, булочки собственной выпечки, кукурузный хлеб, бисквиты и не менее десяти видов десерта. Многим железнодорожникам, старым холостякам, было больше негде отметить Рождество. Кафе стало им домом, они приносили с собою бутылки семидесятипятилетнего кентуккийского бурбона, который Иджи, стараясь обмануть преподобного Скроггинса, подавала в бумажных стаканчиках. Конечно, всякий раз обман раскрывался, ибо некоторые путейцы так нагружались, что падали со стульев.
Вот и в 1937-м весь город гулял. Веселились все, кроме Бадди. Лишиться руки само по себе большое несчастье. А он увлекался спортом и мечтал стать ведущим бейсбольным питчером или футбольной звездой. Бадди особо не распространялся о крушении своих надежд, но теперь почти не выходил из дома. Сидел в своей комнате и порою впадал в истерику, чего прежде с ним никогда не случалось. В то Рождество он устроил сцену в присутствии тети Нинни и дяди Клео, и тогда Иджи поняла: дело серьезнее, чем она думала.
Ее подруга Эва Бейтс на паях со своим папашей держала танцзал у реки Черный Воин. И вот Иджи кое-что задумала. В доме Эвы жил целый выводок собак. И была среди них одна собачонка, которую, по мысли Иджи, стоило увидеть племяннику. Загвоздка была в том, что Иджи сильно рисковала, поскольку визитом в Ривер-клуб нарушила бы данное Руфи обещание, но оно того стоило, главное, чтоб все держали рот на замке. Усевшись в машину, она сказала:
– Бадди, мы с тобою кое-куда съездим, но рассказывать об этом нельзя, иначе…
– Понятно. Иначе у тебя будут большие неприятности, так?
– В точку. Ну что, обещаешь?
– Обещаю.
– Честное скаутское?
– Да, мэм.
– Ну ладно. – Иджи завела мотор, и они поехали к реке.
* * *
Остановившись возле бревенчатого дома, Иджи оставила племянника в машине, а сама поднялась на веранду и заговорила с женщиной, обладательницей ярко-оранжевых волос. Вскоре Бадди заметил трехногую собачку, которая вместе с другими псами весело гоняла по двору. Как и рассчитывала Иджи, мальчик был впечатлен. Собачка будто
