к группе непрерывно стреляющих абхазов. Люди боялись монстра, страшного даже при солнечном свете, но, приученные защищать святыню, продолжали огонь.
Выпустив огромные когти на ногах, демон собрался разорвать каждого, кто попадется на пути. Рука в перчатке казалась отсохшей, но вторая лапа, оголив черные пики когтей, направлена на стрелков. Перепонки крыльев ощерились кривыми черными саблями, готовыми рубить и колоть.
Осознав бесполезность оружия, абхазы отступили на несколько шагов. Сверкнули ножи, готовые впиться в чудище. Люди собирались умереть, защищая святыню, но перед гибелью хорошенько нашинковать врага.
От толпы отделился худой, безбородый старик, жестом приказывая абхазам отойти. Люди послушно сделали еще несколько шагов и замерли в отдалении. Деду более восьмидесяти лет, но кавказская бодрость и здоровье позволяли стоять прямо. Выглядел он моложе городских сверстников: седая голова гордо поднята, древний пиджак усыпан медалями, на голове соломенная шляпа с круглыми, смешными полями. В руках деревянных посох, направленный навершием на Израдца.
– Остановись! – громко выкрикнул дед по-русски, – Остановись! Я отвечаю за святыню Лдзаа-Ныха, и я не пущу тебя.
– Уйди старик, – громко шипел Израдец, но не атаковал деда, – Уйди!
– Не уйду, пока не покинешь Абхазию. Отправляйся обратно в ад, уползай в свою вонючую дыру.
Каждое слово сопровождалось ударом посоха о землю. От каждого удара разрядами прошивало тело демона. Каждый разряд заставлял взвизгивать и извиваться от боли!.
– Сгинь! Уйди! Изыди! – кричал старик.
Израдец рухнул на землю, извиваясь в чудовищных корчах. Хрипел, бил крыльями по земле, но не мог противостоять старику, и последние силы покидали демона. Камни дороги вздрогнули, выпуская струи черного, едкого дыма. Образовалось облако, обволакивающее пресмыкающегося.
– Уйди во тьму, породившую тебя!
Посох снова ударил в землю, поднимая высокий столб пыли. Столб вырос, отвердел, развернулся и спикировал на распростертого Израдца.
– Отправляйся в ад! – раскатисто громыхал старик, управляя столбом окаменевшей пыли.
– ОСТАНОВИСЬ!!! – громкий окрик Антипа отвлек старика.
– Кто ты?
– Один из тех, кто привел его сюда.
– Зачем?
– Могу объяснить. Ты должен понять, отец. Но это долгий разговор. Так надо! Во имя… во имя Добра.
– У нас много времени, – спокойно ответил старик, не отпуская Израдца, – Сейчас расправлюсь с этим и побеседуем.
– Нет! – громко выкрикнул Антип, подходя ближе, – Демон нужен! Да, Израдец та еще сволочь, но он необходим.
– Нужен? Добру нужен прихвостень сатаны? – не согласился дед.
– Он не прихвостень. Он как бы… и есть тот, кто верховодит в аду. Просто…
– Что за бред, смотрящий будущее?
– Правда, – рядом с Антипом появился Волна, – Поверьте! Поверьте…
– Ты… вернувшийся? Был в Раю, но предпочел вернуться? – старик буквально сверлил Алексея взглядом, – Променял покой на грешный мир?
– Можно и так сказать. Да, я там был какое-то время. И да, вернулся. Клянусь, что Израдец с нами для нужного всему человечеству дела.
– Пусть мусульманин тоже поклянется, – старик кивнул на появившегося Рустама.
– Я подтверждаю, что они говорят правду! – выкрикнул Рустам, – По крайней мере, мы думаем, что… правда.
– Хорошо, – согласился дед, – Но если попытается дернуться, вышвырну в ад!
– Попробуй, – прохрипел Израдец, ползая по земле, как от веревок освобождаясь от дымчатых пут.
– Я победил самого дьявола! – гордо ухмыльнулся старик.
– Не гордись особо, – пробурчал демон, принимая облик человека, – Просто дьявол нынче малосилен. Иначе бы…
– Иначе бы ты не смог сюда явиться, – заорал Антип, – Устроил тут… придурок адский!
– Говори, что хочешь, – старик повернулся спиной к демону, – А я победил сатану.
– Отец, – обратился Антип, – Как я могу тебя называть?
– Я-то? Федя!
– Как?
– Федя! А что, не нравится мое имя? – нахмурился абхаз.
– Как-то не по-абхазски… и не очень-то уважительно.
– Говорю тебе – Федя, – настырно бормотал старик.
– Можно хотя бы Федор?
– Федя я! – по-детски настойчиво заявил дед.
Разговор затянулся на несколько часов. Старик Федя, отправившийся на переговоры в обществе двух сыновей, переспрашивал по нескольку раз. Каждый факт выведывал с дотошностью, сделавшей бы честь иному писателю. Присутствующие абхазы сидели молча, изредка кивая полуседыми головами.
– Значит, сейчас некуда уходить после смерти? – после очередной задумчивой паузы произнес Федя.
– Медь принимает усопших, но не выполняет отведенной роли, – поправил Алексей, – Медь превращается в Ничто… в ад!
– Хотите изловить главное зло, с помощью неглавного? – кивок в сторону демона.
– Эй, – недовольно буркнул Израдец, – Главный, не главный… Я всегда главный!
– Остынь, – огрызнулся Волна, и обратился к Феде, – Савриил пленил волю Израдца и управлял им. Лишь здесь, в Абхазии, он может, не боясь последствий, открыть амулет и определить направление поиска.
– Но я не могу пустить зло в святыню! – развел руками Федя, – Мой род издревле защищает Лдзаа-Ныха, и не в последнюю очередь от демонов. Присутствие нечистого осквернит святыню. Вдруг Высшие Силы покинут ее? Это не просто место. Здесь связь с Богом! Точка просьб и суда, где мой народ просит урожая, правосудия, справедливости и получает их. Совравшего там, настигает кара. А ты просишь впустить в святыню сатану.
– Но сегодня зло Савриил, а не Израдец! – попытался вставить слово Рустам, – И, если он победит, у Всевышнего останется лишь один выбор: позволить превратиться Меди в ад или уничтожить ее. Наш Мир тоже не выйдет безучастным…
– Не зло? – улыбнулся Федя, указывая на демона, – Значит, добро?
– Нет, конечно, – вздохнул Антип, понимая, что расклад на «черное и белое» не подходит, – Он то, что есть. Руководит Миром, где страдают виновные. Где карают грешников. Согласись, отец, что во имя Справедливости такой Мир должен существовать?
– Виновных до́лжно карать! – кивнул Федя, и сыновья согласно закивали.
– Кто-то должен это делать? – продолжил Антип, – Так, разве карающий не входит в общую Систему? Разве не угодно его существование? Разве начальник тюрьмы преступник, потому что охраняет убийц и насильников?
– Красиво сказал, красиво. Но слова – звук, а Лдзаа-ныха свята и не может оскверняться присутствием… начальника тюрьмы. Я знаю много о его делах! Он тасует людские судьбы, как ему хочется. Он не остановится ни перед чем. Знаешь же, что он сделал с вашим Киевом, просто потому, что так было удобно?! Сколько людей погибло и еще погибнет в кровавой каше, что заварилась из-за этого? Ты не представляешь, что там будет… А я знаю! Абхазия пережила нечто подобное. Понимаешь? То, что в данную минуту тебе кажется верным, в большем масштабе может оказаться пагубным. Я не пропущу ахуачу!
– Сам ты… – начал Израдец
– Но почему?! – перебил его Анти-поэт, – Если присутствие этого поможет победить Савриила! Поможет победить главное зло.
– Есть добро, а есть зло, – продолжил Федя, – Они лежат на разных чашах весов и сохраняют равновесие. Есть жара и есть холод. Есть день и есть ночь. Есть Бог, а есть дьявол… И
