Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 147
в 1327 г. в Бери. Здесь городское население при поддержке вилланов близлежащих деревень штурмовало аббатство и основало коммуну, которая продержалась шесть месяцев, прежде чем была уничтожена. Стоит отметить, что после восстания тридцать два приходских священника были осуждены как зачинщики восстания.
К концу XIII в. почти всем городам, как крупным, так и мелким, за исключением нескольких находящихся под властью монастырей, удалось добиться известной степени самоуправления. После получения свободы от феодальных поборов главной целью каждого города стало сосредоточение торговли в руках полноправных горожан по принципу, что лишь тот, кто внес свою долю в выкуп городских вольностей, имеет право пользоваться привилегиями. Эта цель была достигнута путем организации горожан в купеческую гильдию. Эти гильдии, объединявшие всех тех, кто занимался ремеслом в данном городе (вначале не существовало четкого разделения между торговцами, которые покупали и продавали изделия, и ремесленниками, которые их производили, поскольку обе функции обычно выполнялись одним и тем же лицом), были строго замкнутыми, и их регулирование усиливалось штрафами и, как крайняя мера, изгнанием из гильдии.
По мере роста городов образовываются также и ремесленные гильдии, иногда в противовес купеческим гильдиям. Они включают в себя только представителей определенных ремесел: кузнецов, шорников, пекарей или портных. Их цель состояла в том, чтобы регулировать все ремесленное производство своей отрасли, устанавливать правила на ценообразование, на качество продукции и условия работы ит. п. В них входили мастера, работающие каждый у себя на дому, обычно с одним или несколькими учениками, а иногда и с подмастерьями или наемными работниками. Подмастерьем считался тот, кто прошел уже стадию ученичества, но еще не стал мастером.
Вначале подмастерья не образовывали отдельного класса, а считались людьми, дожидавшимися того времени, когда станут самостоятельными мастерами. К концу XIII в., однако, классовое расслоение в городе начинает обозначаться более четко. Число подмастерьев значительно выросло, и многие из них так и оставались наемными работниками на протяжении всей своей жизни. С утверждением высоких вступительных взносов и других ограничений гильдии становятся все более замкнутыми и недоступными для вступления в них объединениями. Это привело к тому, что подмастерья начинают создавать свои особые объединения, так называемые гильдии йоменов.
Эти гильдии, как и первые профсоюзы, не вызывали поощрения и часто вынуждены были действовать тайно. Вот почему мы узнаем о них только урывками – когда их члены предстают перед судом или как, например, в 1303 г., когда лондонская гильдия кордвейнеров (кожевников по тонкой коже) объявила, что «воспрещается работникам по кожевенному или иному какому делу проводить сборища и принимать решения, могущие нанести ущерб делу».
В 1387 г. «Джон Кларк, Генри Дантон и Джон Хичин, работники по кожевенному делу… собрали большое сборище подобных себе людей и тайно сговорились о сообщничестве» и были заключены в Ньюгейтскую тюрьму мэром и олдерменами «до тех пор, пока не получат дальнейших указаний о том, как надлежит с ними поступить». Подобные сведения сохранились о забастовках или объединениях и в других ремеслах и городах, как, например, в случае с лондонскими шорниками в 1336 г., ткачами в 1362 г. и пекарями Ковентри в 1494 г.
Помимо квалифицированных ремесленников, входящих в гильдии, более крупные города вскоре стали привлекать пришлых людей из беглых крепостных и прочих жителей, которые составляли низший класс неквалифицированных и лишенных постоянного занятия работников. В Лондоне эта категория была особенно велика, и если положение квалифицированных рабочих могло считаться вполне удовлетворительным, то средневековое население трущоб жило в такой беспросветной грязи и нищете, которую трудно себе и вообразить.
Следует отметить еще одно явление более позднего периода, которое ознаменовало процесс социальной дифференциации в городах. Это был рост гильдий скупщиков и купцов, которые стали доминировать над гильдиями производителей. Так, к концу XIV в. лондонские торговцы сукном стали диктовать свои условия сукновалам, мастерам, занятым стрижкой, и ткачам, а из двенадцати крупных гильдий, из которых только и дозволялось выбирать мэра города, всего лишь две, состоящие из ткачей и ювелиров, были гильдиями производителей. Тот же процесс более медленно и в менее широких масштабах шел и в других городах, что служит нам напоминанием о том, что изначальное крупное накопление буржуазной собственности произошло именно в форме торгового капитала.
Первое и наиболее важное поле деятельности, которое торговый капитал нашел себе в Англии, была торговля шерстью. Еще с самых давних времен шерсть вывозилась из страны в Гент, Брюгге, Ипр и другие города Фландрии, где из нее ткали сукно. К XIII в. эта отрасль торговли выросла до широких масштабов, с лихвой превосходивших по объему и стоимости весь другой экспорт, вместе взятый.
Однако Англия не являлась политически зависимой от Фландрии, как это обычно бывает со странами, производящими сырье, по отношению к странам индустриальным. Это отчасти обусловливалось внутренним положением Фландрии, политически ослабленной непрерывной борьбой между купцами, ткачами-ремесленниками, фландрскими графами и французскими королями, борьбой, которая разъединяла Фландрию и в XIV в. повлекла за собой важные последствия в английской истории.
Гораздо более важное значение имело монопольное положение Англии, как страны, производящей шерсть. На всем протяжении Средних веков ни одна другая страна не производила регулярного избытка шерсти на экспорт, и не раз запрет на экспорт шерсти вызывал мгновенный и сокрушительный кризис во Фландрии. Английская монополия явилась следствием подавления феодальных междоусобиц раннего периода, что отражало исключительную силу короны по сравнению с феодальными баронами. Из всех видов собственности овец легче всего было разводить и труднее всего сберечь, поэтому только в мирных условиях, столь несвойственных для Средневековья, овцеводство могло стать делом прибыльным в крупных масштабах.
Еще в XII в. монахи Цистерцианского ордена основали на сухих восточных склонах Пеннинских гор крупные овцеводческие фермы. Монахи были не только превосходными фермерами, но также и расчетливыми финансистами; через их руки и руки ломбардских и флорентийских купцов, действовавших как их агенты, передавалась большая часть доходов, получаемых из Англии папством, доходов, которые, как отмечалось парламентом Эдуарда III, в пять раз превышали поступления в королевскую казну. Значительная часть этих доходов собиралась шерстью, а не деньгами.
Уже к XIII в., если не раньше, помимо Йоркшира, крупными производителями шерсти становятся Котсуолд-Хилс и Чилтерн-Хилс, Херефорд и возвышенности Линкольншира. Поначалу основная часть экспортной торговли находилась в руках итальянских и фламандских купцов. Первые, особенно пришедшие из тех городов, где банковское дело уже добилось больших успехов, могли производить финансовые операции в масштабах, которых еще не знала Северная Европа. Это объяснялось тем, что ломбардские ростовщики были в состоянии финансировать Эдуарда I куда эффективнее, чем евреи, изгнанные из Англии в 1220 г. Этот акт, часто представляемый как образец бескорыстного патриотизма, в действительности являлся результатом интриг конкурирующей группы ростовщиков, которая могла
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 147
