наваждение, но самое страшное было то, что она не хотела его прогонять.
— Послушай меня, я должна спросить — ты серьёзно? Это важно. Меня и так в жизни много кто не любил и бросал, кто обязан с рождения любить, понимаешь?
Он немного отстранился: — Ты затягиваешь меня, я не могу жить спокойно. Всё время хочу быть с тобой. И — да. Это серьёзно. У меня никогда ещё такого не было. Очень сильно.
Его красивые большие глаза сейчас мягко и уверенно смотрели на неё, а руки обхватили её тоненькую талию под свитером и гладили кожу у брюк, мечтая опуститься ниже.
— У меня тоже. Но я не хочу, чтобы у нас всё было… Я не для тебя. Мы всё равно не будем вместе. Кто-нибудь, да будет против. Твои друзья, родители, просто одноклассники — все. Тебя засмеют, как меня. Станут издеваться. Понимаешь? Я серьёзно. Такая жизнь ни к чему. Я привыкла — ты не сможешь. В конце концов, мы расстанемся, а я не смогу. Если я окончательно влюблюсь в тебя — я потом жить не смогу.
— Полезешь на кран? — улыбнулся он белозубо.
Она хихикнула, но подавила смешок, не желая разрушать серьёзность разговора.
— Я не шучу. Я предлагаю тебе подумать. Любовь — это не игрушки, как думает твой друг Ваня. Я вообще решила для себя никогда не пытаться полюбить, клялась и зарекалась. Но появился ты — я не понимаю, что со мной происходит, это сумасшествие.
— Это я предлагаю тебе подумать, чтобы перевести наши отношения на следующий — официальный уровень, открытый не только мусоропроводу и подъезду, но всем, как ты сказала.
— Олег, а как же твои друзья? Ты знал их с детства, а я даже обрадовалась, когда ты поссорился с ними, и я поняла — из-за меня. Представляешь? Я обрадовалась, вот такая я эгоистичная тварь. Если со мной, то больше ни с кем.
— Я согласен, с друзьями и поговорить-то стало не о чем в последнее время.
— Ты согласен? Ты любишь меня, ну хоть чуть-чуть, ещё рано…
В ответ он наклонился и ещё раз поцеловал её: — Да, я люблю тебя. Признаюсь, — выдохнул он ей в рот. — А ты?
Слёзы блеснули у неё в карих глазах: — Я тоже… люблю… тебя.
— Ты для меня. Я решаю, так это или нет, а не мои друзья и родители.
Она обняла его, уткнувшись в ворот свитера, смочила слезами шею.
— Хорошо, если будет так.
— Ты не веришь?
— Верю, надеюсь, люблю, — прошептала она и расплакалась сильнее.
Олег почувствовал, как из-под ног уходит пол от счастья. Значит, она всё-таки не будет ему просто другом, он измучился от этой мысли. Сегодня впервые за месяц он будет легко спать.
Денис весь вечер протанцевал с Радой, а Ваня сидел в одиночестве за столиком, злой и угрюмый. Но, конечно, не потому, что друг проводил время со своей девушкой, было много причин.
Первая — это то, что Рада заявилась на вечеринку, хотя её никто не звал, а Ваня хотел оттянуться, пригласить несколько симпатичных девчонок и отдохнуть с ними, заодно и друг расслабился бы единственный… Теперь одному с девицами ему не хотелось возиться.
Вторая причина — это Олег. После того, как он послал их с Денисом куда подальше, всё валилось куда-то к чёртовой бабушке. Ваню задело то, как тот разом обрубил концы и возомнил о себе бог знает, что.
Он не разговаривал с ними, делал вид, будто это ниже его достоинства, но самое обидное было даже не это. Если другие знакомые парни узнавали, что они в ссоре, то сразу с прохладцей относиться к ним с Денисом, а не к Олегу! Он не знал, почему так происходило, будто все связи и общение с нужными людьми велись через Роторова. Будто он в их компании был лидером, главой, а они так, шестёрки. Прошёл месяц с тех пор, как они поссорились, и за это время Ваня не раз замечал усмешки и холодность на лицах людей.
Третья причина его раздражения была эта дурочка Даша. Сегодня он видел её, сказал, кто она, раскрыл глаза, рассказал, что он над ней хотел хорошенько подшутить, но стало лень тратить время на такую простушку.
Она сникла, Ваня добил её откровенными словечками о том, что ни у одного парня и не встанет на неё… Но почему-то легче от этого не стало, а как-то наоборот, паршиво. У него было ощущение, что он делает что-то не то, вернее, в таких мелочных объёмах, что впору детям в детсаде его учить. Он напоминал себе мальчишку, который выглядывает из-за угла и показывает язык всем прохожим. Нужно было сделать что-то действительно такое, чтобы его уважали, стали серьёзно относиться и значительно кивали при встрече, думая, что им повезло, раз они в компании такого весомого человека.
Да, девушки млели, когда он поворачивал к ним в голову, но этого было недостаточно. Ему нужно заработать репутацию, а это можно сделать только делами, не мечтами.
Ваня прямо сел на диване и помахал рукой девушке-официантке, чтобы сделать ещё один заказ.
Даша могла точно сказать, что фармацевт всегда потешалась над подростками, просившими им продать презервативы. Но Миша сделал это так уверенно и спокойно, что девушка позавидовала его выдержке. Она стояла и немного нервничала возле полки с контрацептивами.
Даша не могла себе представить, где и как это будет, вернее, могла, но было страшно представлять. Смелость её куда-то улетучилась, импульсивность и стремление к свободе тоже.
В безжалостном свете ламп дневного света, таких ярких, магия зимнего холодного вечера рушилась на глазах. Только Миша Гришаев оставался реален — тёмные, почти чёрные волосы коротко пострижены, зелёные с серым глаза, широкие плечи в коричневой куртке, синие джинсы — он был воплощением мужественности и спокойной уверенности.
Выйдя на мороз, он уверенно взял её за руку и повёл за дом. Они спустились по крутому спуску к дачам, и оба думали об одном и том же. Как-то месяц назад, в середине октября, они гуляли по этим узким улочкам, и не заметили, как стемнело. Сразу стало видно, где жилые дачи, а где никого нет, и давно уж не было. У некоторых дворы были запущенные, заросшие травой, иногда там можно было увидеть валяющиеся грабли или вёдра посреди двора, будто люди не просто уехали отсюда, побросали вещи в спешке. От этого место это было неприятным, невольно думалось, а что, если так и было.?
