месяца среднюю дочку замуж. А теперь просит солнышко:
— Солнышко красное, обогрей, — говорит, — меня. Солнышко говорит:
— Если выдашь за меня старшую дочку, то обогрею.
Он согласился. Ну, солнышко обогрело, месяц посветил, а Ворон Воронович помог собрать ему зерно. Пришел домой он, а старухе ничего не сказал.
В один прекрасный день потерялись его все три дочери. Он и говорит своей старухе:
— Старуха, пойду я разыскивать своих дочерей.
— Да куда же ты пойдешь?
Пошел он разыскивать старшую дочку. Пришел в гости к солнышку. А солнце и говорит жене:
— Давай, надо угощать отца.
Жена натворила блинов. Эти блины стала печь у него на голове, у солнышка. Дед погостил у них и пошел домой к своей старухе и говорит:
— Ну, был я в гостях у старшей дочери. Ну, — говорит, — старуха, нам теперь дров не нужно. Будем печь блины у меня на голове.
Старуха натворила блинов, налила на сковородку и положила старику на голову. Держала — блины не пекутся. Поворчала, поворчала на старика. (Как наша бабья привычка — тем и кончится.)
— Ну ладно, — говорит старик, — пойду разыскивать среднюю дочку.
Шел, шел, пришел к месяцу. Месяц его встретил, приказал истопить баню.
— Надо, — говорит, — старика вымыть с дорожки.
Пришли они в баню, старик с месяцем. А баня деревенская, темная. Месяц сунул в щель палец и стало светло. Помылись, пришли домой. Стали угощать отца. Старик у них пожил. Пришел домой и говорит старухе:
— Топи, старуха, баню.
Пришли в баню, старик сунул в щель палец, как делал месяц.
— Ну, старуха, сейчас будет светло.
А в бане как было темно, так и осталось темно. Старуха опять поворчала на старика, делать нечего — обманул!
Немного погодя старик и говорит:
— Надо разыскать и третью дочку.
Шел-шел, пришел в гости к Ворону Вороновичу. Вот Ворон Воронович и говорит.
— Я поведу старика спать на нашест.
И свел старика спать на суковатую ель. Всю ночь держал его под крылом, а старик спал. Старику понравилось под крылом спать у Ворона. Опять у него пожил и пошел домой. Пришел домой и говорит:
— Как спал я с Вороном на суковатой ели, так уж не буду теперь спать с тобой на матрасе, а буду с курами на нашесте.
Сел он туда. Пока не спал, держался руками, а как заснул, так и полетел с нашести.
Так и кончились евонные приключения.
А. С. ХРУСТАЛЕВА
13. ПРО ХИТРОГО РАБОТНИКА
Был такой Иван. Иван ищет работы.
Поглядел — идет поп.
— Куда, прохожий человек, идешь?
— Да надо бы работы найти, деньжонок заработать.
— Наймись ко мне работать.
— Отчего, можно.
Нанялся за сто рублей к нему в работники. Послал его поп косить.
Косит-косит. Поп приходит и говорит:
— Как, казаня[10] что плохо косит коса?
— Да что! Я пришел, спрашиваю: «Что, коса, ела? Говорит: «Хлеб». А я говорю: «Бери по самый цвет». А она и машет по цветам.
Поп взял его домой, накормил селедкой с хлебом. Через недолгое время приходит Иван на покос и говорит:
— Что, коса, ела?
— Селедку.
— Ну, коса, по середке!
Она и косит, а поп смотрит. Поп взял работника опять домой, накормил всем, белыми пирогами. Работник работает и спрашивает косу:.
— Что, коса, ела?
— Пирожки.
— Ну, коса, по самые корешки!
Поп пришел:
— Ну что, как дела?
— Да вот по самые корешки.
Поп научился, чем кормить работника: пирогами да вином. Вот каков хитер работник!
Н. М. РОМАНОВ
14. СОЛДАТ И СМЕРТЬ
Вот был солдатик на службе, и уволили его домой, в запас. И пошел он. А прежде ведь службу-то служили по двадцать пять годов. Идет он путем-дорогой.
— Кто бы мне попался такой человек, что вот три алтына несу денег, то пошли бы в клуб с ним и пропили.
Попадается ему старичок сивенький:
— Далеко ли, служивый, ты идешь?
— Иду к родителям, уволился в запас.
— А что ты думал?
— А вот, дедушка, думал, чтоб попался мне не взяточник человек, я б с ним выпил на три алтына водки. А ты кто такой есть, старичок?
— А я, — говорит, — Илья-пророк, не взяточник.
— Ой, — говорит, — Илья-пророк первый взяточник. Ему, — говорит, — неси — и всё примет!
И идет солдатик своим путем-дорогой, а Илья-пророк — своим путем-дорогой, в разны стороны. Шел этот солдатик много ль, мало ль. Попадается еще старичок:
— Далеко ль, солдатик, идешь?
— Иду домой. Надо родителей посмотреть. Живы аль нет?
— А что ты думал?
— А думал, что есть три алтына денег. Попадется не взяточник человек, пропью. (А старик-то сивенький был.)
— А ты кто такой есть?
— А я, — говорит, — Николай Чудотворец.
— Ох, — говорит, — ты первый взяточник. Нет, — говорит, — ты всё примешь!
Ну, Николай Чудотворец подумал: «Да, действительно, взятки беру. Несут мне парено, жарено — всё принимаю».
Тот пошел своим путем-дорогой, а Николай Чудотворец своим путем-дорогой.
Вот идет опять служивый, много ль, мало ль. Попадается ему Смерть прекрасна.
— Здравствуй, — говорит, — служивый!
— Здравствуй, здравствуй, — говорит, — Смерть прекрасна.
— Что ты, служивый, думал?
— А вот думал, чтобы не взяточник человек попал, у меня три алтына денег есть, пропил бы их.
— Я, — говорит, — не взяточница.
— А ты кто есть?
— Я, — говорит, — Смерть прекрасна. Вот кого задумаю морить, так тот, — говорит, — хоть давай какие взятки, не возьму, а поморю.
Солдатик подумал-подумал.
— Правда твоя, — говорит.
Вот пришли в город и зашли в трактир. Купили вина на эти алтыны и выпили. А солдат-то табак нюхал. Взял табакерку, вынял из кармана и нюхает. И Смерти-то захотелось табаку, а руки-то сухие.
— Да как же, служивый, мне понюхать? Мне не взять табаку: руки-то сухие.
— А обернись, — говорит, — мухой, садись в табакерку и нюхай.
Смерть обернулась мухой, села в табакерку и нюхает. А солдату ни к чему. Взял да табакерку-то и закрыл. А Смерть-то и осталась в табакерке сидеть. Солдатик шел много ль, мало ль, зашел в одно село, нанялся к барину в работники. Денег у него не было. «Год проживу в работниках, — думает солдат, — денег заработаю и пойду».
Барин всю одежду свою дал ему, солдатское обмундирование обрал.
— Вот ты вольну одёжу носи, а солдатска будет висеть.
Очень хорошо было жить солдатику у барина. Прожил год солдатик, на второй год и говорит:
— Давай, барин, мне расчет. Более не буду работать. У меня там родители помрут, и не увижу я их.
Барин такую беду унимает:
— Служивый, поживи еще годик.
— Нет, — говорит, — пока отец
