надо, чтобы всё получилось, но меня отвлёк писклявый голос перепуганного парня, что был пришпилен сосульками в самом конце стены моего снежного самоуправства:
– Милли, а может, не надо?
Я не знала, как его зовут, поэтому ответила фразой из известного на Земле фильма:
– Надо, Федя, надо!
И сразу же из голубых завитков портала перед адептом вышли два скелета. В руках они держали кожаные плётки. Скелет оторвал парня от стены, разбив мои сосульки, и перегнул через колено, явно намереваясь снять жертве штаны.
– Свободны! – крикнула я, прежде чем успела оголиться филейная часть бедолаги. И скелеты послушались. Они отпустили парня, отвесили мне книксен и ушли так же, как и появились. Адепт так и пополз на дрожащих четвереньках подальше от меня, опасливо оглядываясь. Зря он так, я не злая. И вообще, эксперимент окончен. Собственно, последнее я объявила вслух:
– Теперь ясно, как работает моя магия поднятия нежити. Всем спасибо. Все свободны.
Не хотела ничего делать, но у меня снова получилось колдануть. К окну коридора подлетели каменные горгульи. Они распахнули створки и влетев внутрь, схватили по адепту, после чего вылетели с ними в клювах на улицу.
Я кинулась к окну следом и чуть было не крикнула “бросьте бяку”, но вовремя спохватилась – с такой высоты парни запросто могут разбиться.
– Вернуть адептов и можете быть свободны!
Горгульи отнеслись халатно к заключительному приказу, и особо не церемонясь, пошвыряли парней в окно.
Не став ждать благодарностей за то, что я их пощадила, крутанулась на каблуках и пошла в столовую есть сытные бутерброды.
Глава 11
Набрав на поднос ровно столько, сколько мне хватит, чтобы утолить голод и не объестся, я устроилась в стратегически удобном для наблюдения месте.
Ничего занимательного не происходило, пока в столовую не вошла девушка с аляпистым мейкапом а-ля я продавец в советском колбасном магазине. Я не сразу опознала в вошедшей девушке Камелию. От прежней красавицы не осталось и следа. Это как надо умудриться себе испортить внешность, что без слёз на адептку теперь не взглянешь. Причём, слёз от смеха.
Собственно, адепты не стали утруждать себя тактичностью и ржали над Камелией, аки кони в вольере. Закономерно, что соседка расплакалась и попыталась уйти, но её окружили и принялись оттачивать своё остроумие. Мне вообще было безразлично происходящее. Но шум, который подняли адепты, начал раздражать, поэтому я решила встать и отбить жертву у стаи шакалов. Однако Ильмир меня опередил. Он только что зашёл, и едва увидев, как нападают на Камелию, вмиг стал мрачнее тучи.
– И что вы делаете? – обманчиво спокойным голосом поинтересовался парень, а когда ответом ему стала тишина, продолжил: – Совсем страх потеряли?
Кто-то, мне не было видно за спинами столпившихся адептов, кто именно, растерянно промямлил в ответ:
– Так ты же расстался с этой крашенной дурындой…
Договорить он не успел или не смог. Я почувствовала всплеск ледяной магии, но что там происходило, по-прежнему не видела, и решила это исправить. Встав, протиснулась к подруге.
Один из адептов оказался запаян в ледяное яйцо с прозрачными стенками, и судя по выразительной позе, жутко в нём мёрз.
Крутяк, я тоже так хочу, но с Ильмиром знаться не желаю. Он бабник, и такие недостойны того, чтобы их замечать.
– Запомните раз и навсегда, – проговорил сын Фальшиари, обводя собравшихся строгим, промораживающим безо всякой магии, взглядом. Даже меня с моей резистентностью проняло, – Камилла Тихенсу – моя девушка. Любого заморожу, кто посмеет проявить к ней неуважение. Ясно?
Парни дружно закивали, соглашаясь.
У меня было что возразить, поэтому я не осталась в стороне:
– Камилла не твоя, и твоей никогда не будет, – с вызовом глядя в холодные зелёные глаза паршивого изменника, возразила я, – ты свой шанс потерял.
Ильмир не спешил проникаться стыдом за содеянное, и имел наглость, открыв портал в свою комнату в общежитии, пригласить в неё мою соседку:
– Пойдём, нам надо поговорить.
А вот это уже наглость. Надо срочно брать ситуацию в свои руки, что я и сделала, ухватив растерянно хлопающую тяжёлыми от обилия туши ресницами Камелию.
Дотронувшись до ледяного яйца, я пожелала подпитаться за счёт чужой магии. И у меня получилось. Я ощутила, как в магическом резерве в области сердца стало теплее – верный признак пополнения, а адепт, освободившись из ледяного плена, тут же бросился бежать. Ну, как бежать – семенить, подрагивая, словно последний на ветке листочек во время декабрьской вьюги.
Мы с соседкой сделали шаг в сторону выхода, но Ильмир плавно и быстро нас обогнул, преграждая дорогу. Он сложил руки на груди и принялся испепелять меня своими завораживающими зелёными глазищами.
– Ладно. Поговорим, – пошла я на уступку, – но в нашей комнате.
Фальшиари моментально открыл новый портал, в котором виднелась знакомая убогая общажная обстановка.
– Прошу, леди! Всё для вас, – делая приглашающий жест, проворковал этот блондинистый на всю голову маг.
Мы зашли в тёмно-синий портальный завиток и едва оказались у себя, не сговариваясь, сели рядом на диван. Ильмир, за неимением свободного посадочного места на нашей жёрдочке, поставил напротив стул и сел.
– Камелия, я хочу, чтобы ты меня поняла. Я не хотел тебя обидеть. Напротив, стремился уберечь от себя, но не смог…
Влюблённый взгляд ледяного был сфокусирован на наивной романтичной девочке, что делила со мной комнату. Мне достаточно было мельком взглянуть на неё, чтобы понять: подруга поплыла, ещё чуть-чуть и начнёт растекаться лужицей у ног бессовестного красавчика. Я положила ей руку на плечо и с силой сжала, так сказать, во избежание опрометчивых решений. И это оказалось вовремя. Потому что следующей фразой Ильмира оказался вопрос:
– Моя любимая пташечка, ты простишь меня?
За пташку ответила я:
– Нет. Камелия не та, кто будет слепо верить, что ты исправился. Мы с ней знаем цену себе и бабникам, вроде тебя. Камелия не станет прощать измену. Никогда и никому. Она не хочет тебя прощать. И теперь живи с этим.
Соседка опустила голову, спрятала руки и судорожно втянула носом воздух. Так… Плохи дела. Надо скорее выставить из нашей комнаты этого бабника, а то крепость падёт к ногам бессовестного завоевателя с одного удара кулаком. Нельзя мужикам прощать измену. Эх, мне бы только выставить Ильмира, и я бы объяснила Камелии матчасть.
– Пташечка моя, ответь, ты ещё хоть немного меня любишь?
Я
