Оставалось лишь надеется, что они забаррикадировались в домах или смогли добраться до другой зоны эвакуации.
Впрочем, вечером стало очевидно, что эвакуация будет совсем не скоро. Всех собравшихся расселили в комнаты по шесть человек, дали каждому по двести миллилитров воды и по упаковке военных галет. Джо закинула сумку на жесткую койку и с размаху приземлилась рядом, на старый матрас, который издал жалобный всхлип под ней. Почти всех её знакомых, новых и старых, заселили в одну комнату: Пит, док и Себастьян делили спальню лишь с тремя незнакомцами, когда ей же пришлось находиться в компании пяти женщин, с которыми она виделась впервые. Сейчас она не отказалась бы даже от общества Рейчел, с её болтовнёй она почти успела смириться.
Айлз, укутавшись в белоснежное жесткое одеяло так, чтоб торчал только нос, стала осматривать тесное узкое помещение, где вдоль стены стояло три двухэтажные кровати, верхнюю полку одной из которых она поспешила занять, а напротив стоял покосившийся коричневый шкаф. Неужели в мэрии столицы моды США не было мебели приличнее?
Её соседками оказались четыре лощёные девушки, которые после первого дня апокалипсиса выглядели так, будто прошли войну, и одна крепкая женщина лет сорока. Она сидела на нижней койке, той, что была дальше всех от двери, и впивалась стеклянными глазами в кафель. Одна из девушек, что сидела на верхней полке прямо возле Джо, робко протянула ей ладонь и попыталась выдавить улыбку.
— Меня зовут Триша… — она попыталась поймать взгляд Айлз, но та лишь мельком посмотрела на её руку и обратно уткнулась носом в одеяло.
— Не повезло тебе, — фыркнула она и упала головой на сумку, которая обещала служить ей подушкой.
Та самая крепкая женщина выпустила смешок и кинула в сторону Джо тёплый взгляд. Блондинка начала понимать, что это будет тяжелая ночь.
Док, сложив замызганный халат в неровный квадрат, спокойно храпел, уткнувшись в него носом. Себастьяна в комнате не наблюдалось, а незнакомцы сладко сопели, отвернувшись к стене. Не спал только Питер. Он, завернувшись в одеяло с головой, рассматривал комки пыли под кроватью напротив. Под боком, ближе к стене, довольно похрюкивал верный пёс. Пит очень давно не чувствовал себя таким болезненным и бесполезным, каким для себя стал в эти несколько дней. Тяжело быть просто Ривером вокруг служивых, докторов и прочих людей со сверхъестественными способностями в чем-либо.
Нет, Питер не обладал скоростью и гибкостью, точно не отличался силой и меткостью, абсолютно точно не отличался удачей, скорее наоборот, промахи преследовали его. На завтрашнее утро был назначен общий сбор, на котором обещало стать ясно если не всё, то очень многое. Страшно подумать, что будет, если пострадал не только Нью-Йорк? Если эта дрянь по всему США? По всему миру? Но ещё страшнее было не думать вовсе. Казалось, если Питер заснёт, он окончательно потеряет контроль над ситуацией. Все-таки, усиленно борясь с собой, Питер прикрыл глаза. Почти тут же он услышал осторожный шорох напротив. Он приоткрыл тот глаз, который касался подушки так, чтобы этого почти не было заметно.
Мальчишка, не намного младше, чем сам Питер, тенью соскользнул с койки и медленно подкрался к кровати Пита. Ривер усилием воли заставил себя не задержать дыхание и продолжил размеренно сопеть, силясь изобразить глубокий сон. Мальчишка медленно, не отрывая глаз от шатена, протянул руку к его сумке, откуда выглядывала початая пачка галет. Поняв, на что именно покусился пацан, Питер дернулся и схватил его за кисть. Мальчишка дёрнулся и отступил на шаг назад.
— Сэр… Простите, пожалуйста, сэр, — прошептал подросток.
— Зачем тебе моя еда? — также прошептал Питер, аккуратно садясь на кровати.
— Я… У меня тут младший брат, сэр… И мать… Её ранили, сэр, прямо в ногу. Пожалуйста, я ведь не себе, я брату, — на его глазах в темноте комнаты показались слёзы. — Он не ел уже пару дней, сэр, как только это всё началось…
— Я… — Пит был сбит с толку. Он совсем не ожидал такой реакции воришки, он был уверен, что паренёк либо поднимет шуму, либо начнёт отнекиваться. — Хорошо, возьми, но… Воровать — это очень плохо, понял? Если тебе что-то нужно, просто подойди и попроси, тебе не откажут. Хорошо?
— Да, сэр! — едва не перейдя на голос, засиял подросток. — Спасибо, спасибо огромное!
Счастливый мальчик схватил пачку печенья и, кинув её к себе в сумку, плюхнулся под одеяло. Питер заснул со спокойной улыбкой и чувством выполненного долга.
Утром следующего дня стихийный кафетерий в холле мэрии кишил разномастными персонами. Питера не покидало ощущение дежавю, ему казалось, что сейчас должно произойти что-то очень ответственное, чего он не может избежать и не может позволить себе оплошать. Он нашёл взглядом знакомые лица и, с неуверенной улыбкой, плюхнулся к ним за стол.
Заспанная Джо, со следами постельного белья по всему телу, сидела закинув на стол локти, подпирая одной рукой щеку, а второй лениво помешивая сахар в почти прозрачном кофе. Доктор странно смотрел на неё с нечитаемой эмоцией в глазах, Рейчел о чем-то увлеченно беседовала с дедушкой, а тот в свою очередь делал вид, что её внимательно слушает, мягко поглаживая ладони Вудс.
— Как спалось, молодой человек? — как бы между прочим осведомился Себастьян.
— Я? Все хорошо, спасибо, а вам?
— А мне — никак, вещи поинтересней были, — загадочно протянул тот, снова обращая внимание на интерьер зала.
Джо мельком пробежалась по Вудсу глазами и опустила их обратно в кофе. Наконец-то на возвышении, которое создавали несколько массивных ступеней перед столиками, появилось шевеление. В центр своеобразной сцены вышел человек в форме и громко представился.
— Штаб-Сержант Го. Спасибо, что все собрались здесь в такое сложное время.
— Как будто нам дали выбор, — пробухтела Джо стаканчику с кофе.
— Очень тяжелое время настало для нашей страны и нашего народа. Но… Вместе мы сможем преодолеть всё. Не поддавайтесь панике и не верьте сплетням. Оставайтесь сильными и верьте в лучшее. Сегодня вам будут выданы три пайка на человека, вы должны будете самостоятельно разделить рацион. Вечером вам будет представлена развлекательная программа. Господи, храни Америку! — он положил руку на сердце и собрался то ли поклониться, то ли затянуть гимн, но его прервал стук о пластиковую столешницу и её жалобный хруст.
Все за столом Себастьяна вздрогнули, ведь это именно он вскочил с места и с силой врезал кулаком по пластику.
— Вы за кого нас, черт возьми, принимаете? За, мать их, клоунов? — прорычал он незнакомым голосом.
— Сядьте, пожалуйста, — ничуть не стушевавшись протараторил штаб-сержант.
— Вы отняли у нас оружие, пытаетесь посадить
