на самом деле испытываю облегчение от того, что он со мной. Это не то место, куда такая девушка, как я, должна ходить одна. Но рядом с ним меня никто не тронет.
Я пожимаю плечами.
— Говорят, не суди о книге по обложке, но я недооценила тебя.
— Стыдно, стыдно, доктор. Тебе следовало бы знать лучше, чем делать поспешные выводы, — по какой-то причине, которую я не могу до конца разгадать, его упрекающий тон меня немного смущает. Я извиваюсь.
— Ах, румянец истинной сабмиссив, — бормочет он почти про себя.
— Нет у меня румянца, — протестую я, полностью отворачиваясь, чтобы он не видел, как пылают мои щеки. Не знаю, нравится ли мне, когда меня называют сабмиссив. Я не совсем уверена, что это вообще значит, но это не похоже на то, к чему я имею отношение.
— Есть, маленькая птичка. Мне нравится, как раскраснелись твои щечки. Надеюсь, я — причина, по которой ты краснеешь.
Мое тело воспламеняется, поглощенное мыслью о том, что он может сделать… чтобы я покраснела. Боже.
— Ты зазнался, Константин.
— Я говорю правду, Клэр.
Надо сменить тему.
— Что ты читал у По?
— Все, и неоднократно.
— Ого, вау.
Он замедляет ход, останавливаясь на светофоре.
— В десять лет няня мне подарила собрание сочинений в твердом переплете. Тогда я был слишком мал, чтобы оценить, насколько они блестящие.
— Согласна.
— В DesMax я нашел их на английском языке, и читал все как в первый раз.
— О, вау. Неужели переводы настолько отличаются?
— Существует много переводов, но в большинстве из них отсутствуют… нюансы.
Я смотрю в окно и тихо бормочу себе под нос:
— Слова не способны произвести впечатление на разум…
— …без изысканного ужаса их реальности, — заканчивает он. Цитата из Эдгара По.
Я сижу в машине с беглым заключенным, как его заложница, и веду более занимательную беседу, чем у меня была на любом свидании. Ирония поразительна.
Долгие минуты мы едем в тишине. Когда он говорит, я чуть не подпрыгиваю. Он уже называет меня своей маленькой птичкой. Нельзя пугаться, как одна из них.
— Яма — это подпольный боевой ринг, которым руководит Петров. Само собой разумеется, что подпольные бои проводятся без юридического разрешения. Люди незаконно держат их в частной собственности.
— Кто устанавливает правила?
Мускул дергается на его челюсти.
— Обычно никаких правил не существует. Бойцы прибывают и не знают, с каким противником они столкнутся.
— Таким образом, без законности нет налогов… некому регулировать поток денег.
— Именно. Большие суммы денег переходят из рук в руки.
— Там умирают люди?
Он делает паузу, прежде чем ответить. Нахмурившись, я наблюдаю, как он легко лавирует между узкими рядами машин и резко сворачивает налево, прежде чем припарковать машину.
— Да.
— Вау. И мы здесь, потому что…
— Много причин. Ты умная девочка. Докторская степень, не так ли? Давай послушаем твои теории.
Я не знаю, польщена или оскорблена. Делаю вдох, затем снова выдыхаю.
— Тебе сказали, что Петров держал ирландцев подальше отсюда. Они были единственными, кто считал тебя виновным в убийстве Рокси.
— Да.
— Итак, здесь ты защищен от ответного удара со стороны ирландцев. Скорее всего, это место, где ты в безопасности, потому что единственными людьми, которые могли бы причинить тебе реальный вред… ну, законные власти. Да?
— Правильно.
— И поскольку ты думаешь, что мой отец подставил тебя, то хочешь задать некоторые вопросы.
— Я так не думаю, Клэр. Я это знаю.
Я не реагирую. Он гораздо более уверен, чем я. Мне нравится думать, что папа невиновен. Мне нравится думать, что у нас есть шанс, что он не умрет от руки Константина. От одной этой мысли меня тошнит.
— Полагаю, ты пришел навести справки или что-то в этом роде?
— Да. Я должен доказать ирландцам больше, чем системе правосудия, что я не ответственен за смерть Рокси. Ирландцы убьют меня прежде, чем засадят копы.
— Так что же произойдет, если… если ты добьешься… справедливости, которую ищешь? — мой желудок скручивает. — И тебя оправдают твои преступные группировки? Что тогда?
Он качает головой.
— Ты должна знать одну вещь, которая отличает нас двоих, Клэр. Люди вроде тебя — состоятельные, родившиеся с серебряной ложкой во рту.
Я внутренне съеживаюсь.
— Их жизнь распланирована. Их родители знают, в какие школы они пойдут, еще до того, как те родятся. Они знают, что поступят в колледж, а в некоторых случаях и за кого выйдут замуж, и этот список можно продолжать долго. А такие люди, как я? — он качает головой. — Мы живем изо дня в день. Я не задумывался о том, что произойдет дальше, потому что свет передо мной распространяется только на следующий шаг. Мой следующий шаг — войти в этот клуб и заявить о себе.
Любой день может стать последним в его жизни. Интересно, находит ли он эту концепцию пугающей или освобождающей? Возможно и то, и другое.
— Оставайся в машине, пока я не открою дверь с твоей стороны.
Вау. Он даже не хочет, чтобы я выходила одна из машины? Прекрасно.
Я даже не думаю о том, чтобы ослушаться его. Прямо сейчас моя жизнь зависит от того, чтобы повиноваться ему.
Я вздрагиваю, когда открывается пассажирская дверь.
— Так легко пугаешься, маленькая птичка, — говорит он, печально качая головой. — Разве ты не знаешь, что со мной ты в безопасности?
— В безопасности с человеком, который похитил меня? Нет.
Но я лгу. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой защищенной. Идти рядом с Константином все равно что идти рядом с полубогом — я никогда не видела кого-то настолько сильного и свирепого. Хотя он притягивает опасность как магнит, на самом деле я не могу представить, что он будет ранен или убит. В целом, я чувствую себя такой же непобедимой.
Он замедляет шаг, чтобы я не отставала, в противном случае я почти бегу.
— Оставайся рядом со мной и не говори, пока к тебе не обратятся.
— Это звучит очень средневеково. Я твоя крепостная?
— Ты зануда, вот кто.
— Оу. Никто никогда раньше не называл меня так.
Он криво улыбается мне, ярко сверкнув зубами.
— Я серьезно, Клэр. Оставайся рядом со мной. Ни с кем не разговаривай. Не отвечай на вопросы. Следуй за мной, чтобы я мог обеспечить твою безопасность.
Я киваю.
— Поняла.
В «Яме» та же атмосфера, что и в секс-клубе, когда мы заходим, но далеко не так роскошно. Внутри так же грязно, как и снаружи. Тусклое освещение, слегка пахнет потом и резиной, как в спортзале. Люди проходят мимо нас, не обращая внимания на то,
