все цветочки. То же самое делают молодые папы с детьми на руках, то же самое делает немолодая женщина с букетом, которая идёт одна. Что можно как-то иначе, никому не приходит в голову. Чувство такой щемящей благости витает в воздухе, что легче заплакать, чем раскрыть рот.
И вот через год – мой родной Петербург, моя доченька будет петербурженкой в пятом поколении, хотя у нас не принято об этом говорить, мы гордимся молча. Отмечать праздник я еду со своей новой дачи под Лугой, выехав в 9 вечера в абсолютной уверенности, что все остались на дачах, ведь завтра – ещё один выходной, и я долечу за полтора часа. Но нет – вся Ленинградская область выстраивается ровной колонной и едет отмечать праздник. Мы едем в полной темноте четыре часа огоньками, непрестанною вереницею огоньков, как в годы войны защищать свою Родину. И то, что День Победы еду отмечать не я одна, а все со мной едут, трогает до глубины души, и я горжусь своим народом, который едет сейчас со мной.
Я не смотрю телевизор. Я не верю в то, что это – пропаганда. Народ не обманешь. Это – то, что витает в воздухе, то, что прячешь от всех и делаешь, никому не показывая – желание защищать свою родину, – должно было пройти 70 лет, чтобы молодые вспомнили День Победы и окрепли духом, чтобы теперь уже защищать от врага, если понадобится, своих детей и дедов.
Ни один народ так не любит свою землю, как Русский Народ. Поэтому ни один народ не отличается такой смелостью. И ни один народ не обладает свойством сделаться родным народом даже для других наций, которые – самые русские из всех русских и готовы отдать за русский народ всё. И невозможно, непереносимо, безбожно, что великий могучий русский народ воюет со своими младшими братьями украинцами, но если они оказались слабее, неужели их нельзя за это простить?
Славяне не должны воевать. В конце концов, мы боремся с единым врагом, и если во Второй Мировой войне этот враг был вещественный, то теперь он не вещественный, а духовный, и мы сплачиваемся, потому что это знаем.
В этот день мы идём в Бессмертном Полку по Питеру. Это – нескончаемая колонна людей, несущих на штандартах фотографии своих дедов, отцов и матерей, которые погибли в войне. У нас нет штандарта, потому что мои родители так и не выдали мне фотографий моего деда – полковника Русской Армии Леонида Порядина и моей бабушки-блокадницы Любови Порядиной, в честь которой я назвала дочку. Ничего, на следующий год возьму сама, не спросясь, и эти штандарты доченька потом передаст по наследству внукам.
К сожалению, дети наших дедов, рожденные при Советском Союзе, выросли слабыми, и нежизнеспособными, и боящимися всего, а вот их дети уже стали либо полными подонками и наркоманами, либо такими, как я – смелыми и способными дать отпор всем и вся. И наши дети будут ещё лучше нас.
Бессмертный Полк идёт без конца и без края, его охраняет толпа ОМОНа, и когда мы подходим и говорим: «Можно нам со всеми? (вроде бы, надо было пройти со штандартами какую-то регистрацию) – нам говорят: Можно». И мы оказываемся тоже в стройных рядах желающих защитить свою родину, и со всех балконов нам кричат: «Ура!» – и такое чувство, что это мы сами только что победили. Ветеранов уже нет, им должно быть по 96 лет сейчас. Но они воевали именно за то, чтобы в 96 лет умереть в мире и согласии, оставив мирно живущих нас, их детей. И вот на Дворцовой площади я слышу именно то, чего я ждала весь год, и то, зачем я сюда со своею семьею пришла.
Когда мы с доченькой разыскиваем наконец-то двух бабушек-подружек, держащихся за ручки, я говорю: «Любася, давай руку, держись крепче», – и подхожу к ним. Хочется вручить цветы той бабушке, что подобрее, но я понимаю, что сейчас надо сделать как можно сложнее и вручаю цветы строгой бабушке. Я говорю: «Спасибо вам за то, что вы нас защитили». Она серьёзно на меня смотрит и без единой тени улыбки отвечает: «Ради детей это все и было». И эти слова до сих пор звучат у меня в ушах.
Говорят, что Третья Мировая война пройдёт на территории Турции. Что эта страна будет снесена с лица земли, а на её месте перед концом снова расцветет прекрасный Царьград. Может быть, не погибнут наши дети и внуки. Я абсолютно уверена в том, что не может произойти Третья Мировая война только потому, что я так люблю свою доченьку. И поэтому, чтобы наших потомков не коснулась никакая беда, мы обязаны защищать их прямо сейчас. Русская Страна – это поле духовной брани, и я первая пойду воевать с врагами, как воевал мой дед-полковник. Воевал за то, чтобы нам, его внукам, жилось хорошо. И точно так же мы сумеем отстоять честь предков и защитить наших детей. И неважно, что после Третьей Мировой войны будет уже совсем скорый конец.
Россия, как Четвертый удел Пресвятой Богородицы, расцветет перед концом с невиданной силой. И наши дети погибнут только затем, чтобы воскреснуть чистыми с нами и с нашими дедами.
Мы сплачиваемся, может быть, конец уже близок? Господи, отсрочь времена, ведь я так люблю свою доченьку.
9 мая 2016 г.
Как отметить I-е место
Когда я по утрам склоняюсь, чтобы поцеловать свою доченьку, она обнимает меня за шейку, как своего плюшевого медвежонка, и продолжает со мной в руках спать дальше. Я шепчу ей: «Моё счастье, душа моя, можно я пойду позавтракать», – и нет большего удовольствия поцеловать эти упругие мягкие щечки, пахнущие тёплыми детскими снами.
Когда дочурке было полгодика, и в шесть вечера уходила няня, а я оставалась с ребёнком одна и не знала, что с ней делать, – я её одевала, и мы шли кататься на машине, – вернее, я сажала её в автомобильное креслице, и мы с ней начинали накручивать круги вокруг дома – привыкали к машине: правый поворот на Московский проспект, 5-я Красноармейская, поворот направо в переулочек, 4-я Красноармейская – и снова Московский проспект. Когда нам надоедало, мы шли с ней смотреть в колясочке (дочурка уже сидела) её будущую школу, я рассказывала ей: «Вот здесь ты, Любасенька, учиться будешь», – а у неё была такая смешная шапочка с ушками, и оттого, что она была ей еще велика,
