институт, и другого не может быть ничего.
— Вы уже знали, что нужно для поступления во ВГИК, готовились целенаправленно?
— О ВГИКе я тогда вообще ничего не знала, но готовилась, действительно, целенаправленно. Даже чересчур. Дело в том, что в седьмом классе кто-то мне сказал, что можно устроиться в театр хоть сейчас. И я рванула в Москву, за сто километров. Пришла в театр Вахтангова, стою на лестнице, вижу мужчину. Так я и не узнала, кем он был, но разговор с ним отложился в моей памяти. Я спросила: «А можно ли к вам попасть после седьмого класса?» Он даже удивился: «Конечно, нет! Только после десятого. Нам не нужны неграмотные артисты». — «А что надо для этого?» Дядька заинтересовался: «Ну, прежде всего, надо очень хорошо знать литературу, историю. А химия, физика, математика не нужны точно. На экзамене будут спрашивать только гуманитарные предметы». Я приехала обратно и решила учить только литературу и историю и не учить ничего «лишнего».
* * *
В этом Тамара Носова преуспела. По химии она знала только две формулы — H2O и H2SO4. Зато перечитала чуть ли не всю классику, став любимицей педагога по русскому языку и литературе. А учительница истории даже взяла над ней шефство и снабжала своими книгами. У нее была роскошная библиотека: «Тамара, если ты не попадешь в театральный, запросто сможешь идти в журналистику».
Когда же приблизилось время выпускных экзаменов, Носова осознала, что аттестата может не получить.
Выручила подруга. Когда начались предэкзаменационные консультации, она позвала Тамару пойти вместе. Но та, по традиции, заупрямилась.
— Не пойду.
— Почему?
— А зачем? Я же ничего не знаю. Нечего и ходить.
— Ты что, дура?
— Я правильно рассуждаю. Если я не учила ни химию, ни физику, какой смысл идти на консультацию?
— Ты не права. Мы с тобой напишем шпаргалочки, рассуем их по карманам, а на экзамене ты отсчитаешь нужный номер, аккуратно достанешь и перепишешь. А куда тебя возьмут без аттестата? Кому ты будешь нужна?
Тамара подумала и согласилась, стала аккуратно посещать все консультации и расти в глазах педагогов. И когда начался экзамен по химии, она сделала все так, как рекомендовала подруга. Ей было абсолютно все равно, какой билет вытаскивать, главное — отсчитать номер нужной шпаргалки. Учительница химии великолепно знала, что Тамара ничего не понимает в ее предмете, но зато как здорово девочка играет на сцене! На ее спектакли ходила вся школа, и «химичка» не была исключением. Поэтому когда Тамара исписала формулами всю доску, учительница повернулась к комиссии и воскликнула: «Ну, как? Вопросы есть?» — «Ну, что вы, что вы!» — замахали руками коллеги. «Химичка» улыбнулась: «Вот так! Ну, идите, Тамара. Пятерка».
Девушка вышла из класса, как безумная, и упала на плечи подружки: «Ну что ты натворила? Пятерка по химии! Невероятно!»
Так она приобрела законное право на поступление в институт.
А в Москве Тамара Носова услышала слово «ГИТИС», что поступать надо именно туда. Туда, так туда. Пошла. И тут произошла встреча с еще одним инкогнито, повлиявшим на ее дальнейшую судьбу. Удивительно, как везло ей на подобные знакомства! У гостиницы «Москва» Тамара спросила прохожего, как пройти в ГИТИС. «ГИТИС? — удивился гражданин. — А зачем вам ГИТИС?» — «Поступить туда хочу», — ответила Тамара. Дяденька долго и внимательно смотрел на девушку, а потом очень серьезно изрек: «Я думаю, вам нужен ВГИК. Этот институт готовит киноартистов. Мне кажется, это ваше прямое предназначение. Вот смотрю я на вас и думаю, дорога вам только туда».
Тамара поблагодарила незнакомца, но (вот ведь упрямица!) все-таки продолжила поиски ГИТИСа. И нашла. Но думала уже только о ВГИКе, так как была загипнотизирована этим человеком. Поэтому в ГИТИСе ей не понравилось ничего, заглянула она туда только для галочки, чтобы оправдать саму себя. Даже не стала искать деканат, осматривать аудитории, спрашивать кого-либо о чем-либо. Мысленно Тамара уже находилась в районе ВДНХ, в институте кинематографии.
* * *
— Тамара Макаровна, вы все грешите на старенькое пальто, на пышущий последеревенский вид. А вот дяденька на улице — и тот указал вам путь в кино. Значит, чем-то вы напомнили ему кинозвезду. Так что не скромничайте!
— Я ничего о себе не знала. Мне некогда было за собой следить. Как я выгляжу, что из себя представляю? Вот недавно я увидела в одном журнале кадр из фильма «Она вас любит», где мы с Игорем Дмитриевым молоденькие. Все вокруг: «Ах, какая красавица!» А для меня даже удивительно, что это я. Я не замечала своей внешности. Верите?
— Нет.
— Ну и не надо. Так вот о ВГИКе. У меня был родственник, который знал о моей мечте. Я рассказала ему, что занимаюсь вокалом, езжу к одной женщине брать уроки пения. Он посмеялся и говорит: «Если ты будешь робеть, я с тобой съезжу». Я так и сделала, позвала его с собой.
Во ВГИКе мне понравилось сразу все. Зашли в деканат. Сидит женщина, замдекана, а вокруг — портреты артисток. Красивые! Пока я их разглядывала, родственник отдал женщине мои фотографии. Она их внимательно разглядывает, а я дергаю своего спутника за рукав и шепчу: «Пошли отсюда. Тут такие красавицы! Забирай фотографии обратно». Он удивился: «Ну, что за глупости, что за ребячество?! Готовилась-готовилась, еще и пением занималась. Нет, не уйдем». И обращается к даме: «Разве эти фотографии хуже, чем те, которые висят у вас на стене? Поговорите с ней, пожалуйста. С ней очень трудно, она не слушается, она привыкла делать все по-своему, с ней невозможно справиться». Женщина улыбнулась: «Тамара, что это за трусость? Эти портреты делали наши студенты-операторы в рамках занятий. И вас будут снимать. Они и свет выставляют, и ракурсы выбирают». Пока я находилась в смятении, родственник сказал даме: «Все, заберите фотографии, и будем считать, что мы все утрясли. Скажите только, когда приехать на экзамен».
— Большой был конкурс?
— Нереальный. Восемьдесят человек на одно место! Хорошо, что я об этом не знала. Если бы знала — из трусости не поехала бы. На второй тур пришел наш будущий педагог Борис Владимирович Бибиков — удивительная личность. В дальнейшем все пять лет он обещал меня выгнать. Не за успеваемость, а за то, что меня постоянно вызывали на съемки, и ему приходилось каждый раз улаживать этот вопрос с директором, а директору — с министром.
Когда на экзамене дошла очередь до меня, Бибиков вдруг соскочил с кресла, выбежал в коридор и разогнал всех, кто шумел. И когда
