воина Зимы, — не брат мне?
Он молчал. Лишь как-то растерянно, пусть и пытался не выказывать этого, бросал взгляды за её спину. На стены этой хижины, на покосившуюся дверь, ведущую в тёплую комнату, на отблески огня там, на кота, что вышел к ним и мурчал слишком громко и неуместно в их положении.
— Юраи? — позвала Арюшка, начиная плакать уже не скрывая этого и не сдерживаясь.
— Аря, это не он, — попытался притянуть её к себе Милах, но она оттолкнула его и вновь обняла воина.
— Нет! Юраи, братик, неужели ты забыл меня? Пожалуйста, Юраи! Скажи же, что это ты…
Его руки сомкнулись на её хрупкой спине, он склонился к ней, обнимая осторожно и тепло, и дыхание его, горячее и живое, щекотно скользнуло Арюшке за ворот:
— Это я…
Она обняла его крепче, лицом утыкаясь в крепкую грудь, зажмуриваясь и боясь открывать глаза вновь, ведь вдруг всё это окажется лишь сном?
Милах опустил своё оружие, прислонив топор к стене, где тот стоял до этого и отступил на шаг. Хотя всё ещё не собирался оставлять Арюшку без присмотра наедине с воином.
Хотя того, похоже, признал и пёс, который поначалу настороженно и враждебно наблюдал за ним, прижав к затылку уши, а затем уже принялся всё быстрее и увереннее вилять хвостом.
— Но как? — подняла Аря на брата взгляд. — Как же так вышло, где ты был? Я… очень скучала, — дрогнул её голос.
Юраи смотрел на неё так, словно увидел впервые, и такая боль плескалась в его взгляде, растерянность и страх, что от этого становилось не по себе.
— Я… — он увидел отсвет огня в щели под дверью и тяжело вздохнул. — Выйдем на улицу, поговорим там. Я просто… Прости, кажется, всё ещё не могу здесь.
— Что?
Но Милах не дал ему ответить Арюшке, проследив за реакцией воина, догадался сам:
— Он боится огня, — и вновь потянулся за оружием, но Юраи лишь усмехнулся в ответ.
— Будет тебе, парень, будет… — покачал головой, улыбаясь уже как-то тепло и по-доброму. — Не потому это, что не человек я.
— Ты в беду попал, — то ли спросила, то ли догадалась Арюшка, и Юраи, решив ничего не скрывать от неё, утвердительно кивнул.
***
Она куталась в шерстяной серый платок, сидя на бревне, которое завалил снег и остался на коре, как бы Аря ни пыталась его смахнуть. Только варежку всю испортила и теперь она, промокшая и белая от снега, лежала между ней и Юраи, который не смел поднять на сестру полного печали взгляда.
Арюшка же, коснувшись его пшеничных волос, замёрзшим пальчиком провела по грубоватому, но красивому, такому родному лицу: по острым скулам, волевому подбородку, укололась о щетину и, подышав в кулачок, пытаясь согреться, улыбнулась.
— Я так рада, что это правда ты!
Он сидел напротив неё на коленях, не чувствуя холода. Полыхающий, как печка. И несмотря на своё положение, едва ли не наголову возвышающийся над сестрой, приятный и обаятельно-грозный.
Хотелось броситься к нему на шею, обнять и больше не отпускать никуда, но на этот раз Арюшка сдерживала себя. То ли от страха, что всё-таки это не её брат, а чары, насланные жестокими колдунами. То ли от смущения, всё же непонимание, куда и почему Юраи пропал, действовало на неё угнетающе.
— Правда я… — проронил он и первым обнял Арю, притянув к себе и крепко прижав к своей груди.
На нём была тёплая короткая шубка, отчего-то расстёгнутая, будто он и не чувствовал мороза. Светлые штаны и красная рубаха.
Аря судорожно вздохнула, щекой прижимаясь к рыжему лисьему меху, глаза щипало от слёз, а они отражали свет выглянувшего из-за туч солнца.
— Но как, где ты был, почему так долго? — сдавленно прошептала она, пытаясь сдержать плач.
— Я упал в овраг, Арюшка. Помнишь, в тот раз, когда ходил на охоту? А там русло реки быстрое и опасное. Лёд был тонок, и меня затянуло под него. Я чудом не разбился о камни. А потом… Королевне, невесте Холода, нужны были новые слуги. И за спасение своё я отдал ей свою свободу. Не было мне известно, что позабуду родные земли и семью… Запрещено мне было уходить, прикасаться к людям, знать своё имя. Но теперь всё позади.
— Ты больше не уйдёшь? — попыталась она заглянуть ему в лицо, пусть всё и дробилось во взгляде, сверкало бликами, пока ручьи не потекли по щекам. Но Юраи поспешил обнять её снова, стараясь не выдать собственных слёз.
Аря успела заметить их, но ничего не сказала.
— Уйти мне придётся. Я служу Королеве зимы, Арюшка. Но ты меня больше не потеряешь, — впервые за этот разговор улыбнулся он спокойно и радостно, Аря слышала это в его голосе. — Ты спасла меня. Ты вернула мне меня, назвала моё имя. Не побоялась обнять. Принять и простить…
— Нечего было прощать, — всхлипнула она.
— Но ты-то этого не знала, малышка.
— И что же теперь, мне придётся так просто тебя отпустить?
— Не просто, — произнёс он, будто отвечая ей о себе самом.
О, ему будет тяжелее вдвойне расстаться с сестрой! Оставить её, маленькую и родную, после всего здесь, одну.
Или не одну?
Он посмотрел в сторону дома, на крыльце которого сторожил их Милах и засмеялся, чем заставил Арюшку коротко вздрогнуть.
— Прости, — как-то по-отцовски погладил Юраи её по голове, — просто смотри, защитник какой, а! Повезло тебе с другом.
— Повезло, — всхлипнула она.
— Послушай, Арюшка, — зашептал он вдруг, — сердце мне забрать придётся и вернуть госпоже.
— Нет! — воскликнула она, вскакивая на ноги, чем тут же встревожила Милаха. — Оно нужно мне! То есть, — опустила глаза, — одному колдуну нужно…
— Не поможет оно ему. Да и кому могла помочь чужая, украденная жизнь? А госпоже... Быть может, ей сердце ещё пригодится. Ты
