и бесследно пропасть.
А вот почему такой недобрый и злой человек?
– Чашечку для ягод я ему отдаю, – размышляет он,– хорошую весть сообщаю, много пространства в лесу не занимаю, скуплюсь даже на многолистье, а вот вырывают меня с корнем, топчут и мнут, хотя не заметить меня невозможно…
И, как бы, протестуя против такой несправедливости, лесной колокольчик исчезает.
Только иногда может встретиться на лесной поляне, да и то в одиночку.
Сиротеет…
Скажете, не беда?! Еще какая! Опять мы лишаемся чудесного творения природы, при виде которого учащенно бьется участливое сердце, в душе воцаряется блаженство и умиление, и мир становится трепетным и благоговейным.
С.А.Демченко. Одинокий подсолнух
20
Яблочно-медовая пора
Если у Евгении и были любимые праздники, то среди них – Яблочный Спас. В прошлом году она так написала об этой замечательной поре.
*
Наступил последний месяц нынешнего, как никогда, жаркого лета.
Златокудрое Солнце расщедрилось не на шутку. На нас все еще льются потоки подмигивающих солнечных лучей.
В воздухе стоит блаженная истома плодоношения.
Август величав в своем обыкновении, его щедроты несметны.
Он уже властно хозяйничает на бескрайних золотистых хлебных нивах.
Поля высвечиваются рыжей, вернее, рыже-желто-зеленой краской, с едва заметными переходами от одного оттенка цвета к другому.
Колосья пахнут солнышком; набитые пышущим зерном, они отяжелели и просятся в обмолот. Еще неделя – вторая,– наступит летняя страда.
Особая приветливость хлебной нивы похищает ощущение времени и пространства, куда-то враз отлетают суетные повседневные заботы, будничная суматоха и торопливость.
Проникаешься безвременьем…
Август зримо кудесничает в садовом и лесном царствах.
Он незаметно подкрадывается к рябинам, начиная румянить их тяжелые кисти.
Горчат полыни, терпкий дух источают луговые травы, особенно стараются зверобой и пижма, чадят осоты.
В колдовские космы берез и зеленые каскады лип вкрадчиво вкрапливаются желтоватые пятна.
В лесах на мшистых пожухлых подушках россыпью горят нарядные, звонкие и веселые, бусинки брусники. Сверху – огненно-красные, по бокам – белесые, чуть тронутые розоватостью, совсем, как райские яблочки, – только травянистые, крепенькие и ядреные.
Везде – тут и там – мелькают мечтательные огнекрылые бабочки.
Делают пробные облеты грачиные стаи, черные сетки которых все чаще можно увидеть у далекого горизонта. Налетавшись, они рассядутся на свежем жнивье, словно рассыпанное ожерелье.
В лугах заметно, как ватажатся скворцы и вихрем срываются от малейшей опасности. В дальнюю дорогу собираются верные своему потомству ласточки.
Вдоль речных затонов снуют стрекозы, трепеща своими витиеватыми слюдяными крылышками.
Местами где-то уже опомнилась серебристая паутина, предупреждая о неминуемом наступлении бабьего лета.
Звездочками на солнце начинают гореть кустарники шиповника.
В садах наливаются яблоки. Самые спелые можно уже срывать.
Малиновый жар их созревания исполнен торжественного таинства.
На губах уже ощутим медово-яблочный вкус святого Спаса.
Пасечники будут выламывать в ульях соты. Пчелы, устав от напряженного труда, перестанут носить душистый взяток.
Нет, в августе почти ничего еще не умирает. Все находит благость в дарении, в отдаче.
Благоухают флоксы. Многие цветы еще только готовятся к своему цветению. И Солнце еще высоко.
Но…словно яблоки, зреют дни; краснеет, настойчиво золотится их летнее убранство.
Время теряет свою сопротивляемость и медленно сдвигается к осени…
С.А.Демченко. Хлебная нива.
20
Небесное приветствие земли
В тот майский день как-то интригующе и зазывно голубело Небо. Набежавшие, казалось, ниоткуда разрозненные кучевые белесо-серые тучки не предвещали ни грозы, ни осадков. Но совсем скоро атмосферная таинственность раскрылась теплым обильным дождем. Он был уже почти по-настоящему летним.
Вначале посеребрил воздух, затуманил сады. Потом заставил свои скользящие струйки барабанно плясать на ухабистых и покатых крышах домов. Начали плакать капелями, затем реветь целыми потоками их стоки и желоба.
Уже в который раз вечная живительная влага пришла поворковать с матушкой-Землей. Ее, уставшую от ожидания, испытывающую постоянную жажду, вода поила с особым, только ей понятным, усердием. Нервные бурлящие струи со змеиным шипением воровато прятались в сморщенных от сухости земляных расщелинах, пронырливо выискивали невидимые лазейки среди песка, комков и всевозможных кочек.
Земля благодарно и неистово принимала эту водную заботу.
Вскоре небесное дождевое сито задергалось от жадности, заметно истончая посылаемые вниз струйки. И постепенно они перешли в совсем медленный дразнящий "бостоновский" танец "слепого" тихого дождика.
Приветствуя прелестные остатки летнего ливня, ликующее от страсти Солнце щедро разливало вокруг свой сказочный рассеивающийся свет. Откликаясь на него, Земля своими горячими вздохами поднимала в воздух седоватые космы испарений, напоминавшие сизое туманное дрожащее покрывало.
Солнечный свет бил широким потоком, выстилая внизу трепещущие золотые дорожки, играя бликами хаотично мечущихся зайчиков.
Ощущалось, как в его ослепительном упоении все живое наливалось хмельным соком роста и цветения, как лопались напыженные дозревшие почки на деревьях, на глазах раскрывались сочные бутоны ранних цветов.
Своим невидимым пристальным взглядом небесное светило прощупывало каждый росток, предусмотрительно пожелавший учтиво с ним поздороваться.
Где-то далеко в вышине послышались какие-то фальцетные расплывчатые раскаты грома.
Но Солнце продолжало заливаться радостным светом, даже не помышляя уступать дорогу напрашивающейся в гости грозе.
Внезапно каким-то чудом, подобно хитрой лисе, на Небо прокралась содрогающаяся в конвульсиях молния.
Все встрепенулось, и враз опять напомнил о себе ливень.
Но не прошло и десяти минут, как он неожиданно прекратился. Вновь приветливо заулыбалось Солнце. В воздухе запахло свежестью, ароматом только что разрезанного спелого арбуза. Казалось, кто-то неведомый сознательно впрыснул в атмосферу редкостный озоновый дезодорант.
То тут, то там Земля пестрела лощеными пятнами дождевых лужиц.
Золотым жужжанием в цветочных гроздьях ирги, похожих на черемуху, загудели пчелы.
В унисон зазвучали замолчавшие перед грозой голоса синиц и пеночек, запрыскали из-под нарядившихся в яркую зелень веток всем знакомые серые неугомонные воробьи.
Заиграло на Солнце таинственно-пьянящее лилово-фиолетовое цветение весенних фиалок.
Еловые ветви нахально распространяли сладковатый терпкий запах смолы. Этот смолистый ладан обожествлял все окружающее.
Желто-зеленые свечи молодых, только минувшей осенью посаженных сосен затеплили всю садовую ауру.
Дачный пруд, увенчанный глянцевым золотистым венком желтоглаза, как-то неровно и болезненно дышал торфяными газами. Его
