– Чего?! Ты издеваешься, что ли?
Но Анчуткин увлеченного продолжал:
– Потом он женился на принцессе, и артефакт то ли уничтожил, то ли спрятал, потому что после смерти Майера артефакт так и не обнаружили. Говорили, что Майер украл артефакт у ведьмы. Вернее, не украл. Она нашла древний клад в пустом стволе дуба, заключила договор с Майером – что он принесет ей артефакт, а она хорошо заплатит. Но ведьма попыталась Майера обмануть, он ее убил, и артефакт остался у него.
– Это же сказка… – произнесла я растерянно.
– Сказка? – в свою очередь, Анчуткин посмотрел на меня удивленно. – Это энциклопедия по артефакторике. Глава 13-ая, про датское огниво. Но никто точно не знает, что это был за артефакт. По рассказам принцессы Луизы, это было именно огниво. Но она не была волшебницей, могла ошибиться.
– Бред какой-то, – я попыталась переосмыслить сказку, которую мне в детстве рассказывала бабушка, но пазлы не складывались. Огниво… Майер вызывал принцессу… и она забеременела…
– Скоро полночь, – сказал Анчуткин, отвлекая меня от размышлений. – Ну что, пойдем?
– Пойдем, – обреченно согласилась я, понимая, что ни на шаг не продвинулась в своем любительском расследовании.
В который раз я удивилась, насколько хорошо Анчуткин знал расположение коридоров, лестниц и галерей в «Иве». Благодаря ему сейчас я могла безошибочно перейти из одной аудитории в другую, добраться до корпуса общежития или, например, до лаборатории кафедры артефакторики. Но выше лаборатории не поднималась, а Бориска уверенно вел меня винтовыми узкими лесенками под самую крышу, подсвечивая дорогу негасимой искрой – артефактом собственного изобретения.
В институте было тихо и мрачно. Казалось бы – современное здание, но когда мы крались пустыми коридорами, мне казалось, что это больше похоже на средневековых воров, задумавших ограбить заколдованный замок.
Только мы ведь никого грабить не собирались, и хотели всего лишь что-то там испытать с петерситом. Вернее, Бориска хотел.
Про себя я малодушно решила, что если нас поймают и обвинят в нарушении режима, я всё свалю на Анчуткина – мол, ему загорелось, а я пыталась отговорить.
Перед узкой дверью, обитой металлическими гвоздиками, Анчуткин немного повозился – поколдовал возле замочной скважины, и дверь открылась сама, с душераздирающим скрипом.
– А потише нельзя было? – спросила я, нервно оглядываясь.
– Здесь ночью никто не бывает, – успокоил меня Бориска, но я не особенно успокоилась.
Мало ли, что он думает, что здесь никого не бывает. Мы же есть.
Поднявшись еще на три ступеньки, мы выбрались на крышу.
Собственно, никакой крыши у института не было. Была бетонная площадка, огражденная со всех сторон метровым барьером. Посредине белой краской был грубо намалеван круг – не совсем ровный, больше похожий на овал.
Я никогда не забиралась так высоко, и хотя знала, что при случае смогу обернуться жар-птицей и точно не разобьюсь, под ребрами всё равно тошнотворно закрутило, стоило посмотреть на огни города, горящие где-то очень далеко внизу.
– Погодка – что надо, – объявил Анчуткин, поглядев на небо.
Светила почти полная луна, и даже негасимая искра не понадобилась. Он кинул ее в металлическую кружку, а кружку передал мне. Я отошла в сторонку, пристроившись каком-то перевернутом ящике, а Бориска вышел в самый центр то ли круга, то ли овала, и что-то забормотал, подкидывая на ладони заветный петерсит.
Ничего не произошло, и я этому почти обрадовалась. Мне было ужасно неуютно, и всё время казалось, что кто-то за нами наблюдает – тайком, еле сдерживаясь, чтобы не хихикнуть в темноте.
Пусть лучше Анчуткин поиграет в камешки, немного огорчится, что ничего не получилось, и мы отправимся по своим кроватям. Я и так не слишком хорошо начала учебный год, чтобы еще оправдываться, почему лазаю по крышам на пару с одногруппником.
– Боря, – позвала я, решив, что момент для расспросов самый подходящий, – а что случилось с твоими родителями?
– Автомобильная катастрофа, – ответил он быстро и немного раздраженно. – Не мешай!
Я еле сдержалась, чтобы не фыркнуть. Зачем тогда звал, если я тебе мешаю?!
Стало темно и холодно, и я пожалела, что не взяла куртку. Луна спряталась в тучи, поднялся ветер, и негасимая искра в кружке затрепетала, как желтый березовый листочек. Ветер взлохматил Анчуткину волосы, и он стал похож на чертенка из мультика. Он держал на ладони камень и бормотал все быстрее и быстрее.
Раскат грома раздался прямо над нашими головами, и я от неожиданности чуть не свалилась с ящика. Следом грохнуло ещё раз, и ещё! И вдруг сразу три молнии прочертили небо!.. Кривые, блестящие, они ударили в бетон институтской крыши, метров за пять от Анчуткина.
– Борька!! – воскликнула я испуганно, а он обернулся через плечо, блестя линзами очков.
Ветер поднялся уже нешуточный, и из-за его рёва я не сразу расслышала, что кричит мне Анчуткин.
– Работает! – орал он, как безумный. – Работает! Смотри, как я могу!
А молнии били всё чаще, и тучи ползли почти вровень с крышей. Не стало видно звезд, и огни города мерцали, словно сквозь серую дымку.
– Смотри, как сейчас грохнет! – Анчуткин завертелся волчком, когда молнии ударили по краю круга – одна за другой, белыми и желтыми вспышками – ослепительными, пугающими!..
– Хватит! Хватит! – звала я Бориску, пытаясь перекричать ветер. – Сворачивай колдовство!
Но Анчуткин только упрямо мотнул головой и опять поднял руку к небу, начиная бормотать.
– Точно спятил! – разозлилась я и бросилась к нему, чтобы уволочь с крыши.
В это самое время что-то призрачное, с желтыми горящими глазами и оскаленной пастью, взметнулось в небо, набрасываясь на клубившиеся тучи – призрачный волк поднимался всё выше, уворачиваясь от молний и сгоняя в кучу облака.
Анчуткин сразу забыл радоваться удачному заклинанию и сунул петерсит в карман.
– Облачар! – почти взвизгнул он и бросился к двери быстрее меня.
Мы кубарем скатились по ступеням и захлопнули дверь с металлическими гвоздиками.
– Чуть не спалились! – Анчуткин забрал кружку с негасимой искрой и схватил меня за руку, увлекая институтскими коридорами.
– Это был Милян Маркович? – спросила я. – Он превращается в волка?
– И разгоняет грозовые тучи, – подтвердил Бориска. – Только ты об этом ничего не знаешь! И молчишь!
– А ты откуда знаешь?
– Птичка нашептала, – Анчуткин свернул еще два раза по коридору и остановился, глядя невидящими глазами. – Но сработало же!..
– Капец сработало, – подтвердила я. – Ты соображаешь, что было бы, долбани тебя молния?
