человека погибли, а еще сорок семь были ранены. Яхья знал, что это правда, потому что многих из жертв знал лично. Пентагон и основные американские СМИ отрицали факты, вещая, что «утверждения о жертвах среди мирного населения не подтверждаются независимыми источниками».
В груди Яхьи вновь закипел знакомый гнев.
— Нет, — ответил он брату. — Я не передумал.
— Тогда идем, — сказал Касим, вставая. — Я покажу тебе то, что тебе, несомненно, не терпится увидеть.
Они спустились в пристроенный к дому гараж, где стояли рядом два белых фургона. Обе машины были уже не новыми и слегка потрепанными. Касим передал Яхье ключи и указал на фургон слева. Яхья открыл и распахнул заднюю дверь. Все грузовое пространство было набито баллонами с кислородом и ацетиленом, мешками с нитратом алюминия и аммиачной селитрой и аккумуляторами от грузовиков. В центре всего этого угнездился небольшой детонатор. Бомба была почти такой же, как те две, что использовались для подрыва американских посольств в Дар-эс-Саламе и Найроби ровно десять лет назад, когда были убиты 224 человека, 150 человек ослепли, а еще несколько тысяч получили ранения.
Яхья одобрительно кивнул:
— Остальные все готовы?
— Все готовы.
— Что будем делать дальше?
— Подождем завтрашнего дня, — ответил Касим и улыбнулся.
ГЛАВА 12
Среда, 25 декабря, 19:33
Национальный парк Серенгети, Танзания
Едва войдя в палатку, Скарлетт тут же набросилась на Сэла:
— Ты не хочешь объясниться?
— Смотря в чем, — ответил тот, поджав губы.
— Это не ответ.
— С чего ты так взбеленилась?
— Сам прекрасно знаешь. Но если уж ты хочешь поиграть в загадки, то пусть будет по-твоему. «Я же просил тебя разговорить его», — сказала она, повторяя слово в слово сказанное им по телефону. — Или как насчет «скажи ему, что если окажется, что он соврал, то мы…»? — от этих слов у нее до сих пор бегали мурашки по коже.
Неужели Сэл угрожал кого-то убить?
Это невозможно. Но она подумала, что Дэнни бы это исполнил. Он всегда исполнял то, что приказывал начальник. В этом она была уверена. Он бы без колебаний убил даже беззащитную старушку, если бы так распорядился Сэл.
— «То мы» что, Сэл? — снова спросила она.
Он равнодушно посмотрел ей в глаза:
— Дон Си — старый упрямый осел. Я приказал Дэнни слегка его поколотить. Если он соврал, Дэнни поколотит его еще немного. Вот и все.
Она покачала головой:
— Нет, то, что ты сказал, и то, как ты это сказал… Все куда хуже.
— Скарлетт, тебя послушать, так это все выглядит каким-то чудовищным. Боже, если я и скрытничал, так только потому, что не хотел, чтобы это все слышал Купер. Ведь Купера это не касается. К тому же я знал, что ты от этого только сильнее разнервничаешься, и сейчас вижу, что не ошибался.
— Я слышала то, что слышала, — упрямо сказала она.
— На этот раз ты дала маху.
— Что Дон Си рассказал Дэнни?
— Назвал имя человека, устроившего пожар в «Принце».
— И тебе нужна была эта информация, чтобы?..
— Ты на что намекаешь?
— Дэнни ведь убьет его, верно?
— Дона Си?
— Кого угодно! — выпалила Скарлетт. — Дона Си. Того поджигателя. Я не знаю! Не держи меня за дурочку!
Сэл пристально посмотрел на нее, потом отвернулся. Он стащил с себя пиджак и флисовый свитер, лениво порылся в чемодане с одеждой, выбрал кашемировый свитер и натянул его поверх белой майки. Наконец, он снова посмотрел на нее.
— Я пошел в другую палатку, — сказал он нарочито спокойным тоном, который так бесил Скарлетт.
Она встала у него на пути:
— Никуда ты не пойдешь!
— Сейчас я с тобой об этом разговаривать не буду.
Ты не в себе. Почему бы тебе не прилечь ненадолго?
— Только не надо демонстрировать заботу, Сэл, — холодно ответила она. — Кто ты такой?
— Кто я такой? — фыркнул он, и в его глазах блеснули те опасные огоньки, которые она видела только во время самых яростных ссор. — Хочешь знать, под каким именем меня знают на улицах? Мою тайную личину? Или хочешь увидеть тот костюм, который я надеваю по ночам, чтобы ходить по любовницам и убивать людей? Потому что дело ведь в этом, верно? В той интрижке? Ты все никак не можешь ее простить, так ведь? Ты никогда этого не простишь. И никогда больше мне не поверишь. Всякий раз, когда что-нибудь происходит — задержка в офисе, командировка, разговор по телефону с Дэнни, ты сразу думаешь о худшем. Заколебало! Я сыт этим по горло!
Он отодвинул ее плечом. Скарлетт даже не обернулась ему вслед. Она услышала, как вжикнула молния на входе в палатку, Сэл вышел, но, сделав несколько шагов, остановился.
— Я хотел узнать имя того, кого Дон Си нанял, чтобы убить меня. Чтобы сдать его полиции, бросил он и двинулся дальше.
Скарлетт нахмурилась. Стоило ей услышать, как Сэл сказал Дэнни, чтобы Дон Си стал поразговорчивее, в голову полезли десятки мыслей о жестоких методах допроса. Теперь же уверенность вдруг оставила ее. Неужели она неправильно поняла? Объяснение Сэла звучало вполне резонно. Оно было простым и логичным. Настолько простым и логичным, что она удивилась, что это не пришло в голову ей самой.
— Погоди, — сказала она, обернувшись.
Сэл остановился и повернулся к ней. Солнце висело у самого горизонта, и фигура Сэла четким контуром выделялась на огненно-оранжевом фоне.
— А что насчет Дона Си? — спросила она. — Что Дэнни сделает с ним теперь, когда ему известно имя нужного человека?
— Может, даст ему немного поспать? Откуда мне это знать?
— Дон Си у себя дома?
— Конечно. Дэнни пошел прямо к нему. Где ж ему еще быть?
Скарлетт не знала, что и думать. Может, он и правда дома, но висит, привязанный за ноги, на чердаке или в подвале? Боже… Она уже ни в чем не была уверена. На нее вдруг навалилась ужасная усталость.
— Дэнни бил Дона Си прямо на глазах у семьи?
— Ему семьдесят шесть, и у него никого нет. Остатки злости и подозрительности улетучились.
— В любом случае, — деловито продолжил Сэл, — я собираюсь немного выпить. Скоро ужин. Пойдем вместе, если хочешь.
Скарлетт смотрела ему вслед, пока он шел по исчерченной тенями траве к палатке, служившей столовой. Никогда в жизни она не была так рада ошибиться. Сэл — это просто Сэл. Не вожак банды мстителей, устраивающей самосуд по собственному усмотрению. Это точно не про него.
О чем она только думала?
Она покачала головой. Сэл был прав. Она просто использовала прошлое, чтобы объяснить настоящее, что было не совсем
