набирает в охрану глупцов?
А парень не зря читает свои книги. Палец в рот ему не клади, откусит руку. Да, семейного сходства у этой троицы пруд пруди.
— Раен? — уже спокойно обратился он к одному из двух своих сопровождающих. Отозвался крепкий загорелый детина с лицом записного плута.
— Присматривай за моим… гостем. На всякий случай.
— Будет сделано, сударь.
— Да, и отведи его помыться. Блох мне еще не хватало.
— Да, господин.
Опля! И про него говорят "слаб умом"? Да — чтобы оказать влияние на него, мне придется сильно постараться.
<p>
Часть третья</p>
Мне снова пришлось мыться, уже второй раз за день. Благодать! Правда, мылся я в умывальне для слуг, но это место не шло ни в какое сравнение с прежним. Мочалки вместо кусков тряпья, настоящее мыло и чистая проточная вода. М-м-м!
Я мылся почти целый час. О боги! Будь моя воля, вообще бы отсюда не выходил!
Но воля была не моя. После долгого блаженства под струями меня чуть ли не пинками вытолкали в коридор, где заставили переодеться в абсолютно новые одежды.
— Чай, не милостыню просить идешь, — осклабился Раен. Крепыш не отходил от меня ни на шаг, разве что в умывальню не полез. Очевидно, к заданию стать сторожевым псом он отнесся весьма серьезно. Наверняка на службу в дом его тоже устраивал дел Армак.
— Да что вы, милчеловек, — не стал протестовать я. Обновки на мне были не новые — взяли то, что слугам не надобно, но и это было в несколько раз приличнее хламиды, что выдали мне в каталажке.
А потом меня, снова чуть ли не силой, отвели в личные покои дворянчика.
— И чтоб без фокусов, — вновь осклабился Раен и продемонстрировал пару метательных ножей за поясом. Я не знаю, что именно он имел в виду, но догадался, что ножи он применит при первой возможности.
Покои юнца меня поразили: шагов сорок в длину, столько же в ширину, а потолки аж в три человеческих роста. А интерьер! Мебель из дорогого светлого дерева была покрыта толстым слоем лака, от шикарных арндорских ковров самых пестрых расцветок рябило в глазах, тончайшие занавеси с искусным рисунком были так нежны, что казались переливами весеннего света. А мозаичный пол? А кровать под шикарным балдахином? Да только за содержимое его стола можно было купить небольшую усадьбу. Чего там только не было! Толстенные книги с богатой обложкой, орлиные перья в хрустальной чернильнице, краски для рисования, серебряные подсвечники, карты и кипы дорогого белоснежного пергамента.
Живут же некоторые!
В себя меня привел властный голос хозяина роскоши.
— Садись на стул. Да не на этот — на тот, что подальше.
Я послушно сел на указанное мне место. Да, так и положено. Я пленник. И пусть он пару раз назвал меня гостем, но все же по сути я именно пленник. Таково истинное положение вещей.
Быстрым взглядом я оглядел юного графа с ног до головы. Хозяин покоев своим убранством не уступал обстановке: графенок был одет изысканно и дорого. Рдяной камзол, бархатные коричневые штаны, щеголеватые сапожки. Сразу видать — сынок богатого папаши.
— Итак, ты обещал мне рассказать… — Он многозначительно умолк. Ай да мастер! Вроде бы по смыслу он меня о чем-то просит, но сколько пренебрежения, сколько высокомерия в голосе! Не хочет, чтобы в нем видели просителя. Почему? А потому. В нашем мире (это знают все) просящий — значит слабый, уязвимый.
Итак, в чем мое преимущество? Я нужен ему, пока интересен. Его любопытство — мой первый якорь. А второй — его одиночество. Надо же — быть одиноким в таком огромном доме с такой массой слуг. Да, бывает и такое.
Что-то я замечтался. Мешкать мне нельзя ни как.
— Я могу рассказать о многом, сударь, — начал плести я свою паутину. — Вы только скажите, что вам интересно? — Хотя ответ мне был известен заранее. Дворянчик хочет что-то эпически-героическое, чтобы шкуру моего героя можно было бы с успехом примерить на себя. — Хотите услышать рассказ о спасении семьи дворянским отпрыском?
— Конечно, — мигом отозвался он, а я без особого напряжения стал пересказывать ему эту историю, с той лишь разницей, что после появления в доме Вортексских мелкого воришки-доносчика спасением семьи занялся молодой, но отважный графский сынок. И занялся так мастерски…
За окнами начало темнеть, но я не спешил заканчивать свой рассказ. Ведь дело было не только в самом рассказе, а в том, как он был поведан. До появления юного заключенного — вскользь и без лишних подробностей. Но когда за дело взялся младший член семьи… вот тут мне пришлось расстараться. Первоначально я просто озвучивал историю на разные голоса, а опосля принялся сопровождать слова действиями. Вначале осторожно — я помнил о метательных ножах бдительного Раена и старался не спровоцировать излишне рьяного слугу резкими движениями. И только когда в дверь постучалась обслуга, принесшая господину ужин, мне пришлось закончить финальную сцену банальным ударом меча по шее и посмертной гримасой поверженного врага.
Пока обслуга сервировали столик, Эрнан с довольным видом выдавил для меня несколько одобрительных хлопков.
— Жаль, что в таких местах не принято размахивать руками, — деланно огорчился я. — А то бы я показал расправу над обидчиками в действии, сударь.
— Да ну? — не сдержался юноша. — Ты умеешь фехтовать? Драться на мечах?
— А-то, — подтвердил я, тут же готовый выдать с десяток своих трудовых шрамов за боевые.
— Что ж, я хотел бы на это посмотреть, — осторожно проговорил он. — Завтра, после обеда.
— После обеда? — уточнил я.
Эрнан вдруг виновато улыбнулся.
— Дворяне обязаны учиться. А у меня завтра музыка, грамматика, словесность и урок этикета.
— Понимаю, — ободряюще улыбнулся я. Подошедший Раен не дал добавить мне ни слова и бесцеремонно потащил в мою конуру.
Но я не расстраивался. Все шло как по маслу. Уже второй день я нахожусь в нужном мне доме, а не в паршивой тюрьме. А значит, мой план работает. Мой настоящий план. Перехитрить тюремную братию, разбойников и весь этот высокородный сброд. Вот это
