вам это нужно?
Юлиан не сразу понял её вопроса.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил он.
– Вы желаете продолжить обучение или все старания мистера Тейлора были напрасны?
– Конечно же, хочу, фрау Даугтон. Иначе бы я не стоял здесь.
Ректор молча кивнула и перелистнула страницу, очевидно, изучая очередной интересный момент из биографии Юлиана.
– Был свидетелем по делу Якоба Вольфа Сорвенгера на слушаниях, проходящих в декабре прошлого года и в январе текущего, из-за чего пропустил сессию. Это правда?
Юлиан присутствовал всего лишь на одном слушании из нескольких – самом последнем, однако не нашёл причин доносить правду до Даугтон.
– Правда, фрау Даугтон. Не было времени прийти раньше.
– Очевидно, вы выполняли правое дело. Можете ли вы обещать мне, что более не опорочите репутацию академии? Не попадёте под следствие, не будете соучастником в акте вандализма и катализатором конфронтации с вервольфами?
Юлиан не порочил репутацию академии. Скорее, всё было совсем наоборот, но смысла объяснять не было. В такие моменты принято молчать и поддакивать, не рискуя навлечь на себя неприятности и сбросить с хвоста удачу.
– Более не повторится, фрау Даугтон.
– Иначе пострадаете не только вы, но и мистер Тейлор, – ответила ректор. – Вы донельзя везучий человек, герр Мерлин. Никому ранее не удавалось поступить дважды в академию в разгар семестра. Надеюсь, вы окажетесь последним. Теперь о главном – сессия была закрыта, но вы, опять же по большой просьбе мистера Тейлора, допущены до пересдач экзаменов и зачётов. На изучение пропущенных знаний и последующие досдачи я даю вам время до 1 марта текущего года. Не справитесь – будете отчислены. На этот раз навсегда.
– Я справлюсь, фрау Даугтон.
– Нисколько не сомневаюсь. Если мы прибыли к компромиссу, не смею вас больше задерживать. Занятия начнутся с минуту на минуту.
Она посмотрела на наручные часы, но так и не сказала точное время Юлиану. Ему это было и не нужно, ибо опоздание на данный момент было последним, что могло его расстроить.
Юлиан восстановлен – всё, как и обещал Лиам Тейлор. Он сдержал слово, и Юлиан не имел никакого права подвести преподавателя. Довольно – он больше не хочет портить никому жизнь.
Полтора месяца только казались большим сроком, но по факту всё обстояло иначе. Юлиану предстояло сдать физику, алхимию, боевую магию, геометрию, историю Союза Шмельцера и историю оккультизма. Последним в этом списке значилось естествознание, но за это Юлиан волновался меньше всего – естествознание в академии преподавал мистер Тейлор.
Всё же остальное походило на лабиринт. Геометрию и физику Юлиан перестал понимать ещё за три года до окончания школы, историю же и вовсе терпеть не мог, а его познания в алхимии ограничивались рецептом вишнёвого коктейля. Боевая магия ещё вызывала какую-то надежду – Ривальда преподала ему немало уроков.
Дел было предостаточно, но в отсутствие заговоров и разоблачений Юлиан найдёт время на их выполнение. Он обязан всем – Пенелопе, маме, Лиаму Тейлору и памяти Ривальды.
В коридоре Юлиана преследовали настороженные взгляды – примерно такие же, как в общежитии, но в куда большем количестве. Юлиан знал, что означают эти взгляды, но старался избегать их. Если он встретит кого-то знакомого, всё образумится и взгляды перестанут что-то значить.
Юлиан понимал, что половина студентов откровенно ненавидит его. Наверняка, они помнили, в чём обвиняли Юлиана осенью, и не до всех дошла новость о полном оправдании. И, даже если дошла, многие оставили внутри себя осадок.
Невиновных не бывает.
Юлиан успел попасть в аудиторию истории оккультизма раньше звонка. Преподавателя (которого Юлиан уже забыл), пока не было.
Первой, кого он встретил, была Хелен Бергер – белокурая девчонка хулиганистого вида с хвостом на голове и остатками веснушек возле носа.
– Юлиан! – воскликнула она и в мгновение окна прыгнула на его шею. – Ты и впрямь вернулся! Я думала, Пенни пошутила.
– Я тоже рад тебя видеть, – улыбнулся Юлиан. – Правда, Хелен.
Вторым оказался Йохан Эриксен, стоящий подле Хелен – высокий и стройный, но худой юноша с зализанными назад волосами и с болезненно бледной кожей.
Йохан незамедлительно протянул Юлиану руку, но тот вместо рукопожатия обнял однокурсника. Йохана немного смутило это – возможно, даже обрадовало, но его объятия были скованными и стеснительными.
Третьей была Пенелопа Лютнер, одиноко сидевшая на одной из задних парт среднего ряда.
– У вас свободно? – спросил Юлиан, с трудом отвязавшись от Хелен.
Пенелопа отодвинула рюкзак с соседнего стула и улыбнулась.
– Для вас – всегда, – ответила она.
Юлиан присел рядом и достал тетрадь. Он легонько поцеловал Пенелопу в щёку, ощутив сладкий запах её волос.
Он уже готовился к началу урока, но в этот момент ощутил чьё-то присутствие сзади себя. Юлиан знал, что это не Сорвенгер и не Молтембер, поэтому никакой боязни у него это не вызвало. Однако в одночасье стало неприятно.
– Здесь занято, Мерлин, – сказал Аарон Браво, скрестив руки на груди.
Невысокий, но крепко сложенный Аарон, рубашка которого была явно на размер меньше положенного и едва застёгивалась на груди, пытался казаться эффектным. Но Юлиана мало впечатляли подобные фокусы.
– Надо же – мне сказали, что свободно.
Аарон плохо переносил подобную дерзость.
– Проваливай, Мерлин, пока я не выкинул тебя сам, – повысил голос Браво.
Юлиан был готов встать и как следует вмазать Аарону по носу, но помнил обещание, данное самому себе – больше никаких неприятностей в стенах академии. Ни Пенелопа, ни мистер Тейлор не одобрят это, не говоря уже о деде и его «втором шансе».
– Что ты хочешь, Аарон? – спокойно спросил Юлиан.
– Я же сказал – чтобы ты освободил место. И не протягивал руки к тому, что тебе не принадлежит.
Вся группа столпилась вокруг Аарона и Юлиана. Они ожидали какого-то представления, но Юлиан знал, что они не получат ничего. За то немногое время он понял, что Аарон выполняет в группе роль неформального лидера и мало кто находит в себе смелость выступить против него.
Юлиан же не искал лавров лидера, но и потакать прихотям коротышки Аарона ни за что не стал бы.
Он бросил взгляд в сторону Пенелопы, желая получить ответ на вопрос «А что, собственно говоря, значит, что я протягиваю руки к чужому?», но она не была готова к этому.
В это время громко прозвенел звонок, и мадам Ватьё (Юлиан вспомнил имя полной женщины с кудрявым кустарником на голове, едва увидел), одновременно с ним проникла в аудиторию.
Никому не хотелось искушать судьбу, поэтому все, словно ничего и не было, мгновенно испарились с места конфликта и упали
