кожу. Заставляющий каждую мою мышцу напрячься. Она готова была расплакаться, лишь бы я не тронул охранника. И я впервые, за столь многие годы, отступил от своих правил. Ради неё. Ради того, чтобы на её глазах не было слез.
Я отпущу Сергея. Не смогу себе простить, если не выполню это желание голубоглазой феи. Да, точно. Она похожа на фею, которая не смотря на обломанные крылья, старается спасти весь мир.
Я заметил, как дрожит девчонка то ли из-за аварии, то ли боится меня. Последнее предположение мне совсем не нравится. Ей нужно расслабиться. Я бы мог заставить её забыться, но не могу.
Каждый раз останавливаю себя на мыслях о том, что хочу её как долбанный подросток и от самого себя тошнит. Выворачивает наизнанку. Она сломлена, растоптана, как самый нежный цветок, а я лишь думаю о том. как хочу коснуться её, хочу прижать к себе, защитить и не отдавать этому миру.
В доме наливаю Олесе вина, втираю какую-то дичь про историю напитка. Вижу в глазах волшебный блеск, детские мечтания. Она хотела бы попасть туда, во Францию, увидеть винопроизводство, побродить по прекрасным расписным улочкам, или попасть на виноградники и вдохнуть пряный аромат.
Хотел бы я подарить ей всё это, но так погряз в этом всём дерьме, что выбраться довольно сложно. А она нежная. Хрупкая. Коснешься и сломать можно.
Она начинает интересоваться моей жизнью. Нельзя. Ей запрещено. Слишком чистая, непорочная. Для неё это будет шок, подобный смерти. Она никогда не узнает, кто я. К тому же пластическая хирургия творит чудеса.
Усмехаюсь в своих мыслях. Совершенно не осознанно задаю ей вопрос, желая получить больше информации об этом ублюдке Долгове. Мне нужно знать фронт работы. У меня на него особые планы. Заставлю испытать его семь кругов ада, чтобы знал, чтобы прочувствовал на себе все то, что пришлось Олесе.
— Долгов брал тебя силой? — получилось грубо, не подготовлено и жестко. Но я не умею иначе. Мне надо знать, я спрашиваю прямо. Нужно быть осторожнее. Мягче. Ради неё.
Девчонка содрогается вся. Кажется, каждая её клетка пульсирует в животном страхе. Она боится, будто погружается в прошлое, неприятное, противное и пугающее.
Олеся, милый ангел, над которым надругались. Сука да я ему живьем глотку перегрызу, заставлю за всё ответить.
— Это... В прошлом... — Олеся вся замялась, дрожь охватила её тело, бокал с вином стал содрогаться в её руках.
— Ты меня боишься, — я прищурился, ища ответы в её глазах.
Девушка сделала довольно большой глоток вина и смешно сморщилась. Каждая её эмоция, каждый блик на её лице, полуулыбка или страх. Я жадно ловлю любое действия, боюсь упустить что-то.
— Сейчас уже не так, как раньше. Когда тобой владеют, как вещью начинаешь невольно думать о самых плохих раскладах.
— Это для твоей же безопасности.
— Как бы это ни было, любому человеку нужны объяснения, — девушка отставила напиток и сильно втянула воздух грудью. — Но... По сравнению с... С Долговым, ты вселяешь в меня чувство защищенности, — её слова просто сносили крышу. Такая откровенная, наивная и хрупкая. Как эта мразь вообще смела её касаться. Уж я об этом позабочусь. В моей голове сейчас было столько изощренных и кровавых планов мести.
— Ты не пыталась сбежать от него?
— Пыталась и не раз. Но он находил. Каждый раз, — она сглотнула. — Находил и избивал так, что все мысли о побегах вмиг пропадали.
Бокал в моих руках разбился вдребезги. Сука, контроль покидает меня. Надо было продолжить разговор позже. Не сейчас. Острые раны немного тормозят меня. Но в моей голове просто рой жужжит. Избивал. Девушку.
Сука, никчемная падаль. Ущербное создание. Я заставлю ответить за каждую её боль, за каждую слезинку. За всё!
Я, видимо, напугал Олесю, потому что она застыла каменным изваянием. Надо валить. Пока не натворил и не наговорил глупостей. Сейчас я слишком зол. Держать себя в руках становиться невозможно. Хочется крушить. Ломать. Перебрать все кости этому выблядку.
Глава 28 Олеся
Глава 28 Олеся
Разбитый бокал с вином выбил меня из колеи, обездвижил и лишил возможности ясно мыслить. Все вопросы и неприятные воспоминания вмиг исчезли, после оглушительного треска стекла в руках мужчины. Его реакция меня поразила, заставила моё сердце пропустить несколько ударов.
Я испугалась, застыла на месте. Воздух в легких превратился в тяжкий груз, желудок скрутило спазмом. Вернер в один момент стал злым, яростным. Пугающим до мелких иголочек в пальцах. Безжалостным настолько, что один его взгляд выворачивал наружу.
Его рука поранена. В голову ударили воспоминания о том, как Долгов разбил тарелку и сжимал в руках осколки, которыми и оставил мне шрам на ключице. Я не могла сделать вдох, ещё немного и я отрублюсь. Ужасные, пожирающие изнутри, выворачивающие наизнанку воспоминания меня терзали, поглощали мой разум.
Но меня из этого всего выдернуло поведение Демьяна. Он как непробиваемая скала. Оторвал одноразовое полотенце, которое стояло на столике в рулоне, и просто обмотал руку. Все его действия были такими выверенными, словно это происходит не первый раз. А самое страшное: ни одной эмоции, только колючий, испепеляющий на месте взгляд. Я прямо ощущала, что он может сейчас пойти и кого-нибудь поколотить, и от этой мысли морозец пробежал по спине.
Мужчина поднялся и, сжимая кулаки, произнес:
— Отправляйся спать, — холодная, замерзшая, как айсберг в океане, фраза Демьяна меня окончательно вывела из транса воспоминаний.
Чёрт... нужно ему помочь. Обработать. Я поднялась вслед за мужчиной. Я видела как Демьян старался контролировать себя. Но от чего? Он привык быть один, но ведь это настолько тяжело, что взвыть хочется. Уверенна, ему хочется заботы и помощи.
Демьян следил за каждым моим движением. Его хитрый, безмолвный прищур убавлял во мне уверенность, но я осторожно подошла к мужчине.
— Нужно обработать и замотать бинтом руку, — смотря прямо в чёрные, утягивающие в бездну глаза, я ощущала, как тону. Безвозвратно. Без шанса на спасение. Демьян так близко, я буквально ощущаю жар его тела, и мне не страшно.
Его бешенная, сносящая напрочь энергия поглощала всё вокруг, погружая в свою особую атмосферу. По моим ощущениям воздух вокруг накалился. Просто пылал. Сжигал. Расплавлял.
Вернер молчал, наблюдая за мной. Я нерешительно, едва ощутимо коснулась его руки.
Момент. Электрический разряд. Тысячивольтная искра. Всё это от одного прикосновения к его коже. От нерушимого контакта глазами. От захлестнувшего пожара
