Ответить нечего, получается, что так.
– Но у тебя ещё есть время, – бросает быстрый взгляд на наручные часы. – К тому же ты выступаешь четвёртой по счёту.
Он и по этому поводу в курсе.
– Иди сюда, – делает шаг ко мне, а я пячусь рефлекторно, пока не упираюсь спиной в столешницу у зеркала.
Влад протягивает руки и кладёт ладони мне на талию, снова парализуя своей близостью. Приподнимает и усаживает на столешницу.
– Отпусти, – хватаюсь за его запястья, пытаясь оторвать его руки от себя. – Я начну кричать!
– Ну давай, – охаю, когда он разводит мои колени и притискивается вплотную. – Кричи, Лера. Громко. Пусть все узнают, чем тут занимается хорошая девочка Лера перед самым концертом.
Влад наклоняется к моему лицу и скользит ладонями по ногам под платье. Сердце колотится навылет, дыхание даётся с трудом. Я отчаянно сопротивляюсь, пытаясь оттолкнуть его, но всё без толку.
– Твою ж мать, – шипит Миксаев и, опустив взгляд, сдвигает ладонями моё платье вверх, прикипая глазами к резинке чулок. – Вот так скромная Принцесса.
Влад сжимает своими большими ладонями мои бёдра на границе резинок и резко выдыхает.
– И как же мне теперь отпустить тебя, девочка?
Его голос немного хрипит. Я чувствую в нём неуловимые изменения – расчётливый холод пропадает, сменяясь на низкие бурлящие интонации. И тогда мне становится до одури страшно. Взгляд цепляется за захлопнутый замок на двери гримёрной, а потом я снова смотрю в тёмные глаза. В них чёрная бездна, лишённая каких-либо границ.
Миксаев резко втягивает носом воздух и утыкается носом мне в шею. Я упираюсь затылком в зеркало, боюсь пошевелиться, боюсь даже дышать.
– Влад, – тихо зову. – Отпусти. Пожалуйста.
Жар тупым ударом страха бьёт в грудь, когда его ладони скользят вверх под платье, оставляя на коже моих бёдер горячий след. Он цепляет пальцами мои трусики и тащит их вниз, продолжая опалять дыханием мою шею.
– Нет, не надо, пожалуйста. Пожалуйста!
В панике нахожу в себе силы сопротивляться, бьюсь в кольце его рук. Сейчас! Всё произойдёт прямо сейчас. Я не хочу!
Миксаев отрывается от моей шеи и неспешно стаскивает трусики от коленей вниз, аккуратно высвобождая туфли.
Засовывает их в карман и, подмигнув, уходит.
Глава 16.– Алимова Валерия! Выпускница музыкальной школы номер пять! Лауреат фестиваля инструментальной и камерной музыки «Серебряный звон», дипломант первой степени конкурса мастерства «Певчий сад», победитель онлайн-конкурса «Струна»!
Ведущая заканчивает говорить, в зале раздаются аплодисменты. Я делаю глубокий вдох и в тишине, громко и уверенно стуча каблуками, выхожу на середину сцены к микрофону на стойке. Громко объявляю начало произведения в микрофон, отбрасываю длинный хвост за спину и ставлю мостик на плечо, прижимаюсь подбородком. Вдох-выдох, прикрываю глаза. Давай родная, мы справимся.
Киваю концертмейстеру. Когда начинают звучать клавиши, считаю такты и вступаю. Идёт.
Просто дыши, Лера, и делай то, что умеешь.
Платье длинное, с первых рядов партера максимум, что видно – мои колени, затянутые в капрон. Влад хоть и мудак, но не оставил бы меня светить тем самым местом, не просто же он так шуганул Колю, который не то что не здоровается теперь, а на другую сторону коридора переходит. Или нет? Или стал бы? Ему-то что до моего позора и унижения.
На клавишном проигрыше я открываю глаза и понимаю, какой это было ошибкой. Потому что напарываюсь на внимательный взгляд. Перепуганная Машка, развалившиеся в креслах рокеры и среди них Миксаев. Смотрит пристально, словно действительно слушает, как я играю.
Вижу, как он улыбается и подносит к лицу кулак. Это почти незаметно, но я ведь замечаю клочок белой ткани, зажатый в нём. Мало кто заметил бы, максимум, подумали бы, что носовой платок или салфетка, но я то знаю, что это мои трусики.
Чёртов ты придурок, Миксаев.
Очень надеюсь, что он не растрещал о моих трусах своим приятелям. Не похоже, чтобы они смеялись. Один вон, который пепельно-блондинистый, Машке что-то нашёптывает.
Слишком резко беру аккорд и ловлю удивлённый взгляд концертмейстера. Чёрт. И на то, что тут далёкие от музыки люди сидят, полагаться не приходится.
Сфальшивили мы с тобой, дорогая подруга. А точнее, я. Прости, малышка.
Но я беру себя в руки и доигрываю композицию идеально. Коротко кланяюсь, принимая аплодисменты. Дарю улыбку папе, на последний ряд не смотрю. После иду в зал и сижу возле отца весь концерт. Надеюсь, эти придурки повеселились и давно свалили.
Но, к сожалению, они тоже остаются до конца. После выхода из партера возле гардероба, к которому я протискиваюсь с папой, пытаясь незаметно придержать платье, встречаю Машу. Она отдаёт мне мою сумочку. Смотрит настороженно. Папа забирает своё пальто, а за его спитой в толпе я вижу Миксаева. Он подмигивает и показывает кулак, из которого виден совсем крошечный кусочек ткани.
Внутри нарастает тревога. А что если он сейчас что-нибудь скажет при всех, или распахнёт ладонь, или просто подойдёт и отдаст их мне? Я же со стыда сгорю! С ума просто сойду.
Игнорирую его. Беру папу под локоть и тороплю.
Мы завозим Карташову к её дому, папа и меня отвозит домой, а сам торопится на работу. Дома созваниваюсь с Машей, не при папе же было обсуждать. Она говорит, что парни просто слушали концерт, даже не разговаривали, не считая пары замечаний о созвучности инструментов в оркестре.
На завтра нужно приготовиться к парам, и именно этим я занимаюсь до конца дня. Запрещаю себе воспроизводить события на концерте в памяти. Слишком много чести для некоторых. Пусть оставит себе для коллекции. Наверняка у такого, как Микс, имеется подобная.
Вечером собираемся за ужином всей семьёй. Мама рассказывает, что сегодня был сложный клиент, всё никак не мог определиться, что ему нужно от мамы как от риелтора. Мама сетует, что только из-за цвета обоев он отверг три варианта, хотя они и по расположению, и по цене были весьма приемлемыми. Болтает о своей новой подруге Алёне, с которой познакомилась около полугода назад в спа-салоне.
– Я давно хотела вас с ней познакомить, Валерия. Алёна – настоящая леди. Такая утончённая и милая, она тебе обязательно понравится. У неё и сын есть – очень воспитанный парень. Ему, кажется, четырнадцать. Он тоже увлекается музыкой: играет на фортепиано.
– Угу.
– Лера сегодня замечательно выступила, – замечает отец, прожевав. – Мне кажется, чуть более экспрессивно, но мне понравилось.
– Говорю же: устаёт, – мама хмурит брови, но потом вспоминает, наверное, сколько стоит коррекция межбровной морщины, и расслабляет лицо. Она и меня пыталась заставить всё это с собой проворачивать, но я пока стойко не поддаюсь. – Мало солнечного света, недостаток сна. Лер, может, пора уже снова добавить витамин Д?
