Книга Безрассудство - Аманда Квик

Топаз.

Габриэль удовлетворенно усмехнулся, перелистывая газету. Наконец-то он нашел ответ на вопрос, который не давал ему покоя вот уже несколько дней. Глаза Фебы были теплого золотистого цвета — цвета топаза.

Она была похожа на чудесную рыбку, обитающую в лагунах Южных морей. Сверкающая, сияющая, переливающаяся. Прошлой ночью свет канделябра отражался на ее темных волосах, вспыхивая красными искрами. Ее ярко-оранжевое платье напомнило ему восход солнца на островах. И когда он обнял ее, начиная тур вальса в танцевальной зале, он ощутил, как нарастает в нем жгучее желание.

Он хотел ее все больше. Она была дочерью Кларингтона, но это ничего не меняло — не меняло даже его планов. Он получит сразу и женщину, и месть.

Габриэль попытался сосредоточиться на газете. В клубе, как обычно по утрам, было тихо. Большинство членов клуба еще спали после ночных забав и изрядных возлияний. Восемь лет минуло с тех пор, как он был здесь в последний раз, но в клубе почти ничего не изменилось. Очевидный признак преуспевающего заведения — не меняться со временем.

Его взгляд рассеянно скользил по анонсам новых спектаклей, объявлениям о бегах и сдающихся в аренду домах. Затем он просмотрел список гостей, побывавших вчера на званом вечере, мысленно отметив знакомые имена.

Ему предстояло найти свой путь в сложном, а иногда и опасном лабиринте высшего света, причем как можно быстрее. Он вспомнил те времена, когда прокладывал маршруты в коварных водах Южных морей. Здесь, как и там, придется все время помнить об акулах, пиратах и подводных рифах.

В одном Феба права: ее положение в обществе открывало и для него прежде недоступные двери. Не стоит пренебрегать такой возможностью — ведь для осуществления задуманной мести ему просто необходимо вращаться в тех же кругах, где бывает лорд Кларингтон со своим семейством.

Оказавшись в светском обществе, продолжал размышлять Габриэль, да к тому же с титулом и состоянием, он ринется на штурм клана Кларингтонов…

— Уальд, значит, мой сын не ошибся — вы вернулись.

Габриэль отложил газету и поспешил придать лицу как можно более равнодушное выражение, чтобы не выдать безудержного ликования, охватившего его при звуках знакомого голоса. Да, перед ним стоял лорд Кларингтон. Сражение началось.

Габриэль смотрел на собеседника вежливо и откровенно скучающе, словно встреча была из разряда самых заурядных. Ничто не выдавало в нем напряжения предстоящей схватки со злейшим врагом.

— Добрый день, милорд, — ответствовал Габриэль, — я весьма польщен тем, что вы заглянули сюда поприветствовать меня и поздравить с возвращением в Лондон.

— Я вижу, и ваша дерзость вернулась вместе с вами, — заметил Кларингтон, усаживаясь напротив Габриэля.

— Мне было бы жаль вас разочаровывать. — Габриэль с любопытством вглядывался в своего карающего судию.

Лорд Кларингтон, как и его клуб, почти не изменился за минувшие восемь лет. Ему было за шестьдесят, он располнел, особенно в талии, но сохранил высокомерную холодную заносчивость, которую Габриэль запомнил надолго.

Кларингтон родился наследником графского титула и получил подобающее своему положению воспитание. Он с молоком матери впитал семейные традиции пяти поколений благородных предков и высокий общественный и социальный статус, что и предопределило его судьбу как продолжателя фамильных традиций. Вся жизнь и заботы Кларингтона были подчинены главной цели: не запятнать родового титула.

Лорд Кларингтон выглядел весьма внушительно. Высокого роста — почти вровень с Габриэлем. Орлиный нос выделялся на его лице — своеобразное свидетельство непомерной гордыни и неколебимой решительности хозяина. Голубые глаза светились проницательным умом, отличавшим весь его род. Сейчас в этих глазах читалось глубочайшее презрение, которое он и не думал скрывать.

— Похоже, пребывание за границей не очень-то поправило ваши дела, — произнес он.

— Стоит ли заботиться о состоянии? Не проще ли украсть богатую наследницу?

— Эти ваши старые игры. — Кларингтон испытал угрюмое удовлетворение, получив прямое подтверждение своим самым худшим пророчествам. — Энтони рассказал мне, что вчера вечером вы попросту затащили мою младшую дочь в сад.

— Ну уж нет, никуда я ее не тащил, — ухмыльнулся Габриэль. — Она пошла со мной более чем добровольно.

— Вы, сэр, злоупотребили ее чрезмерной эмоциональностью.

— Вы называете это чрезмерной эмоциональностью, сэр? По-моему, для описания характера Фебы вряд ли подходит такое определение, как чрезмерная эмоциональность. Я бы сказал, у нее просто талант совершать безрассудные поступки.