слишком красива, как тебя возненавидишь. Стань замарашкой, тогда может быть.
– Замарашкой нехочу, – её накрыло счастьем, и она засияла умиротворённо.
– Ну, значит не видать тебе могущества, как ушей своих.
***
На удивление Руна всё очень быстро вернулось на круги своя в их отношениях. Они снова стали много говорить. И Лала была в своём обычном приподнятом настроении, часто напевала что-то тихо. И они обнимались. Единственное изменение – он уже не обнимал её по своей инициативе. Она сама подходила к нему временами, и он охотно прижимал её к себе, а вот наоборот никак, не мог себя заставить, словно черта, которую не переступить. Бывало даже, она смотрит на него, как-то по-особому, пристально, и он понимает, ей хочется, но не идёт к нему, а он чувствует, если подойдёт сам, это будет притворство, и она поймёт. И тоже не шёл к ней. Но она совсем не расстраивалась, просто глядела на него иронично или с усмешкой. Отсутствие нужды скрывать что-либо привнесло в душу Руна покой, его совсем не тяготило обнимать её. Путешествие с ней снова стало приятным. В пути он нашёл чай-траву и вечером заварил душистый лесной чай. Кажется, чай ей понравился. Они вместе готовили ужин, потом сидели у костерка. Где-то невдалеке провыл волк, довольно близко, и Рун удивился, что даже не вздрогнул, не напрягся. Привык уже к договору, словно всегда так было. К хорошему быстро привыкаешь. Лала расспрашивала его об их деревне, он рассказывал ей, сколько дворов, кто живёт, что есть и мельница, и кузня, их кузнеца уважают даже в городе, хоть там и свои кузни имеются, сам барон у него меч заказывал, да лошадь свою только у него подковывает.
– Как жаль, что идти так далеко до деревни вашей, – посетовала Лала. – Не увидеть мне её наверное. Полюбишь ты меня скоро, получу я могущество и уйду домой в конце седьмого дня, как обещала.
– Никак нам не дойти уже за семь дней, – кивнул Рун. – Ты так уверена, что сможешь с могуществом домой вернуться?
– Иное маловероятно, Рун. Могущество наделяет тебя великой властью над магией. Почти любое чудо можно явить, почти любое желание исполнить, почти любые чары сотворить или наоборот развеять. Если будет способ вернуться, я обязательно его найду, если будет в мире тот, кто знает как мне вернуться, он от меня не укроется. С могуществом тебе практически всё подвластно.
– Соскучилась по дому?
– Конечно. И по маме с папой. И по сестричкам милым. И по кроватке даже по своей мягкой. По всем и по всему скучаю. Очень.
– А уйдёшь, и с могуществом расстанешься. Это ничего? Ты ж так его хочешь.
Лала с недоумением посмотрела не него.
– Рун, оно же при мне останется. Раз его я обрету.
– Так магию растратишь, а меня там нет с тобой. И всё. И кто тебя обнимет?
– Ах вот ты про что! – рассмеялась Лала. – Рун, тело от мощной магии как бы развивается, обучается её больше впитывать. К тому же есть в наших краях плод безвременной магии. Скушаешь его, и магия сразу восстанавливается в точности до того уровня, какой ты имела, когда её было в тебе более всего. Кислющий, правда, оскомину набьешь. Но всё равно удобно. У нас в саду их много растёт. Обрету могущество здесь, стану одной из самых могущественных и там. У нас.
– Лала! – вдруг воскликнул Рун, словно спохватившись.
– Что? – обеспокоенно воззрилась она на него.
– А вдруг к тебе уже вернулась… способность уйти домой. Ты пробовала?
– И пробовать не надо, Рун. Я чувствую уж отчётливо, что нет, – успокоилась Лала. – Не пускает меня. Не пустит. Да более и нет нужды пока пытаться. Зря только магию растрачивать. Семь дней же не прошло. Тех, что тебе я обещала. И раз уж ты меня теперь не гонишь. Держать мне надо слово. Семь дней пройдёт, пожалуй можно будет попытаться. Но я не думаю, что без могущества смогу отправиться домой. Раз не пускает меня туда, значит есть тому причина. И не исчезнет она просто так сама собой.
– Лала, а тебе что важнее, могущество или дом? – аккуратно полюбопытствовал Рун.
– Рун, это нельзя сравнивать, – покачала головой Лала. – Это как спросить, кто тебе важнее, мама или папа. Всё важно. Я раньше не понимала, что значит быть феей объятий. Но здесь поняла. Могущество удивительно, Рун. Такое тёплое и сияющее. Именно оно пробуждает в сердечке счастье. Когда мы обнимаемся, я счастлива совсем не от объятий. А от отзвуков могущества, что раздаются во мне при проникновении в меня магии. Я чувствую его, оно прекрасно, Рун. Не потому что я могучей стану. А потому что оно согревает изнутри. Представь, когда ты видишь чудо. Ты рад и изумлён. Когда же магия огромная в тебе, твоя душа вся наполнена этим ощущением. Словно ты погружен в светлые добрые чудеса. От этого нельзя отказаться, Рун. Если почувствовал, уже не захочешь отказаться. Могущество важно для феи. Оно сделает счастливой. И позволит дарить счастье другим, творя для них волшебство. Но и дом мне очень дорог. Знаешь, Рун, мои мама и папа мечтают, чтобы я обрела величие, достойное феи объятий. А для этого я должна сначала стать могущественной. Они пожалуй рады, что я тут. И могу спорить, не хотят, чтоб я вернулась. Пока не обрету могущество. Тоже будут счастливы, когда его я получу. Хотелось бы заполучить его до возвращения, если честно. Очень. А ты не желаешь мне его дать.
– Знаешь, в сказках часто красавица целует кого-то, и раз, чудо происходит. Ты мне как раз должна… жертву. Давай, я согласен на эксперимент, жертвуй сейчас, вдруг бац, и о чудо, сразу полюблю, – произнёс Рун невинно.
– Мысль интересная, – с усмешкой ответила Лала. – Но остановимся всё же, как крайний случай, на приворотном зелье. Получишь ты свою жертву, Рун, не переживай так. Лишь только я верну способность перемещаться домой. Просто… это могло бы произойти и быстрее. Если бы кое-кто постарался. Тут для тебя прямая выгода, не правда ли?
– Лала, мне порой уж кажется, что я тебя и люблю, – тихо проговорил Рун.
– Ах милый Рун, объятья не обманешь. Тебе я дорога, я знаю. Но ты меня не любишь, – вздохнула Лала.
– Придумывай любые варианты, как меня влюбить. На всё согласен. На приворотное зелье тоже, если что.
– Ну, время ещё есть. Я всё-таки надеюсь, что полюбишь. Хотя порой уже сомнения берут. Со мной что-то не так, Рун. Не должно быть
