— Сегодня Чак показал истинное лицо.
— Так всегда бывает в стрессовых ситуациях. Занусси перепугался, и из тебя получился подходящий громоотвод.
— Чак жаждал крови.
Не только моей, но и Айвана Долински. Прочитав факс от «Джи-Би-Эс», сразу же позвонил ко мне в кабинет.
— Ты создал серьезные проблемы, но сделка прошла. Поздравляю. Доволен?
— Так значит, я еще работаю здесь?
— Боже мой, ну конечно же! Забудем про прежнюю хрень. Ты по-прежнему мой лучший друг.
«А я собираюсь воткнуть тебе нож в спину».
— Послушай, — обратился я к Занусси, — раз уж ситуация с «Джи-Би-Эс» разрешилась, правильно ли я понял, что Айван Долински останется на работе?
— Вчерашние слова остаются в силе: Айвана — вон.
— Дай человеку последний шанс…
— Нед, Долински едва не стоил нам всем работы. Ответ отрицательный. Даже спорить больше не о чем. И кстати, я же выдам ему весьма щедрое выходное пособие! Заработок за полгода, а страховка остается на год! О большем и просить нельзя.
— Знаешь что, — начал я, — говорят, Айван поедет в Мичиган, повидаться на Рождество с родственниками. Парень все еще настолько раним, что если уволить его до праздников, просто слетит с катушек. Так что подпиши приказ об увольнении, когда он выйдет на работу — пятого января.
— Второго ты вернешься из отпуска. Сам и увольняй.
— Чак, только не в первый рабочий день! Понимаешь, не хотелось бы портить Новый год остальным новостью об увольнении. Айван уйдет в понедельник, пятого января… заметано?
Чак долго ворчал насчет того, в какую сумму компании обойдется трехнедельная отсрочка в исполнении приговора.
Так что я предпринял другую тактику, подчеркнув, как понизится моральный дух персонала, если Айвана уволят до Рождества.
— Ты действительно считаешь, что от Айвана придется избавиться, как только он вернется из отпуска? — спрашивает Лиззи.
— Надеюсь, отсрочка окажется на руку Айвану, — сообщаю Лиззи. — А если он еще сможет закрыть и пару крупных сделок до начала января, то может быть даже удастся выпросить для Долински помилование. Но, честное слово, до второго января не желаю даже думать о том, как развернутся события.
Креплин со своей шоблой оказались воплощением деловой эффективности и любезности. А в последнюю перед Рождеством пятницу, когда выдавали первую партию бонусовых чеков, даже организовал корпоративную вечеринку.
Мероприятие проводилось в большом офисном помещении на двадцать девятом этаже «Регал Ю. Эн. Плаза Хоутел». Клаус остался верен себе и заказал экзотическое угощение. «Моэ» и «Шандон» лилось рекой. Искусно оформленные закуски (сырое филе на хлебе из грубой пшеничной муке, мини-суши, тартинки с перепелиными яйцами), а также (очень тонкий ход) — по ручке «Монблан» для каждого из восьмидесяти гостей. Креплин произнес небольшую, даже прочувствованную и человечную речь, приветствуя наше вхождение в «семью» «Клауса-Зандерлинга» и заверил: в следующем году для «Монблана» найдется подходящее применение, ибо ручками будут подписываться контракты, которые преобразуют «Компу-Уорлд» во второе по величине периодическое издание, освещающее американский рынок компьютерной техники.
Последнее заявление было встречено долгими радостными выкриками подвыпивших гостей, поскольку поддерживало столь необходимую каждому уверенность в том, что «Клаус-Зандерлинг» нас не бросит.
— Не нужна мне навороченная ручка, — пожаловалась Дебби Суарес, когда после выступления Креплина я случайно встретился с ней в баре, — мне нужен только бонус. Целиком.
— Всем нам нужна полная премия, Дебби, — согласился я, прикинув, что до начала февраля ссуду в двадцать пять тысяч выплатить целиком не удастся. Хорошо хоть несколькими днями раньше я смог разрешить одну из финансовых проблем Дебби после обещанного разговора с казначеем Фейбер Академи. За спорами и уговорами, надавив на рычаги либерального сострадания, мне всё-таки удалось заставить квакера, пусть и с неохотой, потерпеть в ожидании половины суммы, причитающейся за обучение сына Дебби, до конца января.
— Разумеется, я сочувствую положению миссис Суарес, — произнес казначей, — которая, будучи матерью-одиночкой, содержит к тому же престарелую мать. Однако необходимы некоторые гарантии…
Я сказал:
— Послушайте, наш новый владелец «Клаус-Зандерлинг» — четвертая по величине корпорация в мире…
— Мистер Аллен, я прошу всего лишь письмо на бланке компании, подписанное вами как официальным начальником миссис Суарес. Нужен документ, гарантирующий, что четыре тысячи пятьсот долларов, причитающихся за обучение в Фейбер Академи, выплатят к первому февраля.
— Считайте, оно уже у вас, — заверил я казначея, хотя сразу же, отправив письмо по факсу в школу, понял: до второго января моя должность не дает права на какие-либо гарантии. Но кто, черт подери, узнает о письме?
— Говорила я утром с этим maricon[7], с казначеем, — произнесла Дебби, протягивая очередной бокал шампанского. — Сказал, получил от вас письмо и делает большое одолжение, потому что обычно — или деньги вперед, или школы не видать. Добавил, что именно ваш звонок решил дело: «Ваш босс, мать его, — настоящий торговый агент»…
Я рассмеялся:
— Дебби, я уверен, что слов «мать его» не произносилось.
— Мистер Аллен, я перед вами в огромном долгу.
— Дебби, работа у нас такая…
Девушка прильнула ко мне и взасос поцеловала в губы. Столь внезапное выражение чувств немного смутило, но, по крайней мере, мне хватило ума не раскрывать рта. Дебби смутилась еще сильней. Отпрянув подальше, густо покраснела.
— Ой, — произнесла она.
— Да уж, — согласился я, — ой.
— Мистер Аллен, я такая сволочь…
— Ничего, бывает…
— Перебрала шампанского, — оправдывалась Суарес.
— Распространенное извинение, правда?
Дебби обернулась; за спиной девушки стоял и лучезарно улыбался Клаус Креплин.
— Отлично выступили сегодня, Клаус. — Я старался не терять самообладания.
— Не помешал? — осведомился немец, с невинным видом вскинув брови.
— Отнюдь, — ответил я. — Познакомьтесь, Клаус: Дебби Суарес.
— Ах да, — произнес Креплин, — звезда телефонных продаж, которую вы постоянно мне расхваливаете.
Теперь покраснел я. Хотите усугубить неловкую ситуацию до кошмара — положитесь на Креплина. Немец взял руку девушки, поднес к губам и поцеловал.
— Очарован, — проворковал Клаус. Судя по выражению лица Дебби, на котором читалось «что за на фиг?», вряд ли ей прежде целовали руки.
