– Черт! Тайло меня убьет! – запаниковал Флинн.
– Убью. Да так, что меня признают самым жестоким убийцей за всю историю! – грозно произнес нарисовавшийся в воздухе Тайло.
Он парил под потолком, частично облепленный синими бабочками.
– Помоги! – взмолился Флинн, сомкнув ладони.
– Я же тебе четко сказал: ни за что, ни при каких обстоятельствах не открывать шкаф! – рассердился Тайло, стряхивая бабочек с головы.
– Я и не думал выпускать тайны! – оправдывался Флинн. – Всего лишь хотел спрятать в шкаф еще одну, а он взял и распахнулся.
– Неудивительно! Ты его переполнил, и он не выдержал. – Тайло снял серую шапку с кошачьими ушами, и черные кудри рассыпались по плечам.
Психофор принялся аккуратно собирать бабочек в шапку – те не сопротивлялись.
– Идите ко мне, маленькие, – уговаривал он их, точно детей. – Я вас верну домой, будете опять мирно дремать в темноте неведенья.
– Тебя они не боятся, а меня вот шугаются. – Флинн демонстративно протянул руку к одной из бабочек – та упорхнула.
– Ничего удивительного, если учесть, ЧТО ИМЕННО хранят эти тайны, – сказал Тайло, многозначительно глянув на него.
Флинн не ответил и отошел в сторону, чтобы не мешать. Каким-то непостижимым образом все бабочки уместились в шапке (бездонная она, что ли?). Все, кроме одной.
– Только бы не спугнуть, – прошептал Тайло, подкрадываясь.
Флинн перестал дышать. В этот момент он хотел, чтобы время сломалось и все вокруг замерло. Но где-то наверху решили, что это было бы слишком легко. В дверь забарабанили, да так громко, что Флинн подпрыгнул на месте.
– Эй, шестьдесят первый! – Из-за двери послышался зычный голос мадам Брунхильды. – Соседи жалуются, что у тебя там кто-то скребется! Я ведь предупреждала, что полтергейсты в доме запрещены!
– Это не полтергейсты, мадам Брунхильда! Это скребутся мысли в наших головах! – крикнул Тайло. – Все под контролем! Не о чем переживать!
– Мальчик, что за ересь ты несешь?!
Дверь распахнулась, и в комнату вторглась мадам Брунхильда, готовая своим праведным гневом сбить с ног любого, кто окажется на пути.
– Что тут тво-ри-тся? – по слогам проговорила она.
– Ничего, – заверил ее Тайло, спрятав шапку за спину.
Мадам Брунхильда недоверчиво посмотрела на него, всем своим видом показывая, что ее не проведешь.
– По-твоему, я глупая? Ты, мальчик, решил, что можешь сделать из меня дуру? – гневно спросила она.
– Нет, что вы! – Тайло живо замотал головой.
– Я еще раз спрашиваю, – с нажимом произнесла старуха. – Что тут творится? Откуда шум?
– Мы просто очень громко думаем, мадам Брунхильда. Вот мысли и скребутся, шумят, шуршат в наших головах.
– В ваших головах может разве что ветер свистеть, не более! – гаркнула мадам Брунхильда, и у Флинна внутри все перевернулось.
Она обошла комнату с видом ищейки, учуявшей добычу. Старуха проинспектировала каждый ящик, обследовала все щели в стенах, заглянула под кровать и даже под ковер. Она проверила люстру, попутно пробурчав, что та успела покрыться толстым слоем пыли, зачем-то пролистала стоявшие на полках книги и внимательно посмотрела в окно. Ничего не обнаружив, мадам Брунхильда вернулась к Тайло.
– Сегодня удача на вашей стороне, но если в следующий раз попадетесь, то сильно пожалеете, – предупредила старуха, сощурившись. Она пригвоздила Флинна недобрым взглядом и обратилась лично к нему: – Больше без глупостей, мальчик. Ты их и так достаточно много совершил при жизни. Этот дом – не место для них.
– Хорошо, – еле выдавил Флинн.
– И еще один совет: держите свои мысли в клетке, если они у вас такие громкие. Вы не одни тут живете, нечего мешать окружающим, – напоследок сказала она и захлопнула за собой дверь.
– Будет сделано, мадам Брунхильда! – вдогонку крикнул Тайло, вытянувшись в струнку. – Фух, пронесло! – выдохнул он, стирая пот со лба.
– А где бабочка? – спросил Флинн. – Я не вижу ее!
– И я, – согласился Тайло.
– Раз мадам Брунхильда ее не заметила, то это значит… – Флинн умолк, ужаснувшись догадке.
– Она выпорхнула! – воскликнули они хором.
– Наверное, бабочка улетела, когда мадам Брунхильда зашла. Я же предупреждал, что тайны любят убегать! – простонал Тайло, потирая висок.
– А куда она могла направиться? Есть предположения?
– Тайны стремятся только к одному – к свободе. Ищи ее снаружи!
– Понял! Ты разберись с этими, – Флинн указал на шапку, – а я выслежу ту. – Он неопределенно махнул рукой.
– Главное, ни в коем случае не позволяй ей прикасаться к другим душам, иначе они узнают твой секрет.
– Хорошо! – крикнул Флинн и, резко распахнув дверь, пробкой вылетел из комнаты.
– И не смей возвращаться с пустыми руками! – заорал Тайло, высунув голову в коридор. – Будешь ловить, пока не поймаешь! Пусть хоть вечность пройдет!
Флинн несся по лестнице, иногда с кем-то сталкиваясь, но останавливаться и извиняться было некогда. Он несколько раз замечал отблеск синих крыльев, но догнать бабочку никак не получалось. Тайну, вкусившую свободу, поймать непросто.
Спустившись в холл, Флинн увидел, как бабочка с легкостью выпорхнула на залитую солнцем улицу. Он погнался за ней.
«Только бы не упустить, только бы не упустить», – молотом билась мысль в голове.
Флинн сгорал, представляя, что тайна может сесть кому-то на плечо. Тогда какой-то незнакомец с ужасом повернется к нему, покачает головой и навеки заклеймит.
Он бежал по улицам не один. Мелькая в окнах домов, от него не отставало собственное отражение. Оно уже несколько раз поймало ту злосчастную бабочку и каждый раз победоносно улыбалось настоящему Флинну. Чистилище издевалось над ним, показывая то, что у него не получалось. Он всеми силами пытался не замечать этот дурацкий спектакль.
Бабочка терялась в вышине. Она действительно походила на кусочек неба, упавший на землю, как и говорил Тайло. Прекрасная, но хранящая страшную тайну. Тайну, которую Флинн не мог поведать миру, он был не готов.
Небесная синева внезапно облачилась в серые тучи. Флинн остановился. Бабочка привела в незнакомое место. Он достал путеводитель.
– Ариадна, куда я попал?
– В квартал Потерявших Надежду, – ответила ему невидимая девушка.
Длинная улица встретила Флинна без особого гостеприимства: тусклые фонари горели через один, в воздухе летала паутина, она же тонким кружевом накрыла почти все дома; под ногами темнел мокрый асфальт, а на деревьях дрожала пожухлая листва. Здесь царила вечная осень. Печальные души медленно шли, скукожившись от холода, повыше подняв вороты плащей и курток. Над головами многие держали зонты, хотя с неба не упало и капли.
