сигналы он может подать хозяину? Гипнотические?
– А вот мне интересно это предположение. Чем безумнее версия, тем она правдоподобнее.
– Ты серьёзно, Джеймс? Да Хью просто не высыпается, он же у нас жаворонок. Он обычно раньше всех встаёт. Это у него от переутомления такие глупые мысли.
– Я же сказал, что это всё слишком безумно звучит.
– Возражаю! – Джеймс шумно поставил чашку на журнальный столик и встал, вскинув одну руку с оттопыренным вверх указательным пальцем. – Хотя я и не особо верю во всякие там паронормальные явления, но произошедшее за последние несколько дней научили меня одной вещи: никогда нельзя быть уверенным в том, что на самом деле есть, а чего нет.
– Вау, – сказал я. – Звучит очень загадочно. Запиши это, я серьёзно.
– Правда? Я сказал это в порыве эмоций, – он сел обратно и вновь взял в руки кружку. – Кстати, почему бы тебе не принести его сюда.
– Кого? Ворона?
– Ну да. Мало ли он там свернёт замок и вновь улетит на поиски книги.
– Окей, я сейчас.
– Стой! – скомандовала Джесс и я замер. – Я всё-таки привыкла мыслить более логично и приземлённо. Мне всё это кажется глупым, но тем не менее, у меня нет никаких других адекватных догадок. Я предлагаю пока что придерживаться твоей версии, Хью. И ещё давайте попробуем разобраться с книгой.
– Точно.
Мы отправились наверх, оставляя Джеймса одного. Пусть допьёт свой чай спокойно. Иногда мне кажется, что у него просто идёт кругом голова от всех событий, что вертятся вокруг. Но всё же, мы его друзья (возможно, первые и последние), пускай привыкает.
Когда мы вернулись, Джеймс что-то оживлённо выискивал в своём телефоне. Когда он заметил нас, то сказал:
– Я вчера кое-что поискал. Это может быть хоть как-то поможет нам.
– Что там?
– Рукописные книги были популярны до тех пор, пока не изобрели первую печатную машинку. Она облегчила и значительно ускорила процесс написания. Однако, рукописные книги стали ещё более дорогими и востребованными, поскольку это считалось ручным трудом, а люди всегда были готовы продать душу за что-то необычное и старинное. Но дело даже не в этом. Дело в том, что некоторые известные учёные пользовались разными химическими веществами, которые позволяли прятать написанное от чужих глаз. Они боялись, что об их гениальных идеях узнает кто-либо ещё.
– Не мудрено, – фыркнул я. – Кто бы захотел, чтобы его детище присвоил кто-нибудь другой.
– Я не договорил. Невидимые чернила, это тут выделено большими фигурными скобками, как таковые были изобретены только тогда, когда люди догадались использовать фосфор. – Он немного перевёл дух, а затем пояснил. – Ну, я думаю, у всех в детстве были такие маленькие игрушки, которые следовало нагревать над яркой лампой, а потом бежать в тёмный уголок комнаты и восхищаться их свечением.
– Да-да, помню такое. У меня было приведенье, – ответил ему я, а затем обратился к Джесс. – Помнишь? У нас таких целая куча была.
– Ага, из всяких там киндер сюрпризов.
– И, собственно, это всё, что мне удалось найти. Чуть позже, конечно, появилось чудо-изобретение. Чернила, видимые только под ультрафиолетом. Но что-то мне подсказывает, что эта книга слишком уж доисторических времён.
– Ты намекаешь на то, что она была написана даже до фосфора?
– Ну да. Ты сама взгляни на неё. По-моему, тут без слов понятно, что это – то ещё старьё.
Я гордо и немного надменно сказал:
– Не старьё, а винтаж!
– Ага, тонну такого же винтажа мы вчера вынесли из вашего дома.
Я решил разглядеть книгу. Действительно, вид у неё был такой, словно она дошла до нас с тех незапамятных времён, когда люди охотились на мамонтов с камнями. Но тогда о письменности и тонком рукоделии и речи идти не могло. И всё-таки, облупленный кожаный переплёт прямо-таки кричал о помощи. В основе обложки была кора какого-то непонятного дерева, а страницы больше напоминали пергамент. Толстые шёлковые нити, прежде белого цвета, теперь были засаленными и казались тёмно-коричневыми.
Так или иначе, мы принялись к разбору написанного в книге. Уже в спокойной атмосфере, мы выяснили, что нам видны не парочка страниц, а гораздо больше. Примерно по 15 страниц на каждого. Плюсом ко всему, из книги были вырваны страницы, которые, как нам казалось, мы тоже могли прочесть. Чтобы всё выглядело более наглядно, мы решили переписать видимые для нас страницы в толстую тетрадь.
– Отрываю от своего сердца, – сказала Джесс, протягивая нам большую тетрадь формата А4. – Я берегла её для того, чтобы тренировать технику скрап букинга.
– Мы купим тебе новую, – заверил я её. – Или у Джеймса найдём что-нибудь, чтобы ты могла задекорировать.
– Ага, если хочешь, можешь взять мой блокнот с записями про уток.
– Кстати говоря, когда там они должны прилететь?
Джеймс пожал плечами и тяжело вздохнул:
– Должны были прилететь сегодня, но учитывая погодные условия, я могу предположить, что они задержатся ещё на несколько дней.
– И всё-таки, я предлагаю сходить туда сегодня вечером и проверить.
– Меньше разговоров, больше дела, болтушки, – сказала Джесс, возвращая нас к раскопкам тайн. – Записывайте: Необходимо рассчитывать время прыжков во времени. Прыжков взято в скобки. На пребывание в том или ином временном промежутке отведено не более двадцати четырёх часов. Этот кто-то явно безумец. Что он вообще хотел этим сказать?
– Наверное, он пытался изобрести машину времени, чтобы исследовать пространство, – предположил я. – Или он просто писал фантастический роман, а мы устроили весь этот цирк.
Никто не обращал внимания на мои мысли, произнесённые вслух. Джесс продолжала диктовать то, что ей удалось разобрать, а Джеймс записывать. Мне почему-то быстро наскучил весь этот процесс. Казалось, вместо того, чтобы найти хоть какие-либо ответы, мы наоборот залезаем в болото с новыми и новыми загадками.
Страницы, которые были видны мне, гласили, что в полночь можно открыть какую-то там брешь и пройти через коридор по ступеням, которые исчезают.
Джеймс же прочёл, что
Если бы весь этот бред про прыжки во времени и коридоры были правдивы, то сейчас, наверное, люди бы свободно путешествовали в Лондон 1783 года и попивали чаи из резных чашечек на средневековых террасах.
Мой взгляд устремился на старинные часы, висящие на стене. Каждый час они отбивали грозное "Бом-бом-бом". Я следил за секундной стрелкой, мои веки тяжелели. Тоненькая стрелочка приближалась к двенадцати. И в тот момент, когда часы начали трезвонить, объявляя о трёх часах дня, произошло то, чего никто не ожидал. Ворон начал со страшной силой метаться в клетке, ударяясь о железные прутья. Из бедной птицы полетели чёрные перья, он отчаянно каркал и бил
