Она не отвечает. Смотрит на него, склонив голову набок, она всегда делает так, когда пытается, что-то понять.
На долю секунды мое сердце замирает: «А вдруг она догадалась, что он ее отец?», думаю я, что абсолютно безумно. Она ведь никак не может догадаться об этом. Верно?
— Ну… — кажется, он в затруднительном положении и не знает, что ответить.
— У Зевса есть работа, поэтому, иногда его показывают по телевизору. — говорю ей.
— Ну, типа того, но по-другому, — отвечаю я.
— Как по-длугому? — спрашивает она, в этот раз обращаясь к Зевсу.
Он приседает перед ней, чтобы быть на уровне ее глаз.
— Ну, я боксер, Джиджи.
Ее брови сходятся вместе от непонимания.
Он поджимает губы, формируя свою фирменную ухмылочку.
— Это была моя вторая работа. Но моя основная – бокс.
Зевс разразился смехом.
— Боксер, боец, — объясняет он ей.
— Длаться – это плохо. — Она хмурится. — Мама всегда говолит мне об этом.
— И твоя мама права. Драться – это плохо. Но есть случае, когда это нормально.
— Ну, когда это спорт, как бокс. Я надеваю перчатки и выхожу на ринг, чтобы сразиться с другим боксером. Есть судья, который следит за тем, чтобы все было по правилам. И всегда рядом медики, на случай, если кто-то из нас получит травму.
— Ты получишь тлавму? — ее глаза расширяются, и беспокойство на ее лице сжимает мне грудь.
— Нет, — говорит он, выражение его лица смягчается. — Я лучший. А когда ты лучший, как я, никто не может подойти достаточно близко, чтобы причинить боль.
Эти слова эхом отдаются в моем сознании, и я верю им до глубины души.
Я не могу представить себе, чтобы кто-нибудь и когда-нибудь смог обидеть Зевса. И я говорю не только о физической боли.
Глава 10
Мы пробыли в парке еще час, и никто больше не приставал к Зевсу, пытаясь заполучить совместное фото, что было хорошо. Сейчас мы сидим в его машине и направляемся в Landmark Diner – любимое кафе Джиджи, она жить не может без их блинчиков.
Похоже, ей также очень нравится Зевс. Она все утро требует его внимания. А он в свою очередь полностью увлечен ею. Я вижу это в его глазах. Но дело в том, что Джиджи очень легко полюбить. Эту черту она унаследовала от своего отца.
Наблюдая за Зевсом и Джиджи – зрелище, которое я не надеялась увидеть когда-либо – я радуюсь за нее. Наконец-то в ее жизни появился папа, даже если она еще не знает, кто он такой.
Но у меня постоянно болит в груди. Я думаю, что это боль от «что если…». Что, если бы Зевс никогда не изменил мне и не бросил меня? Мы были бы настоящей семьей. Вместе, все это время.
Но это глупо – думать о том, что могло бы быть, если бы, да кабы. Это ни приведет ни к чему хорошему, кроме, как к городу Печали.
Жизнь идет именно так, как ей положено. И я никогда не должна была прожить всю жизнь с Зевсом.
Я понимала, что он был любовью всей моей жизни. И я не могу отрицать того, что все еще испытываю чувства к нему. Он отец Джиджи и моя первая любовь, поэтому у меня всегда будет эмоциональная привязанность к нему. В этом есть смысл.
Но, кроме этого, ничего нет.
Между мной и Зевсом давно все кончено.
— Это то самое место? — спрашивает Зевс, въезжая на парковку кафе.
— Да. Это оно.
— Выглядит неплохо, — комментирует он, паркуя машину на свободном месте.
— Это мой любимый лесторан, — говорит ему Джиджи в десятый раз
Он улыбается ей в зеркало заднего вида.
Джиджи пытается самостоятельно отстегнуть ремни безопасности. Я замечаю, что в этот раз Зевс не берет с собой свою кепку. Может быть, потому что в прошлый раз она не особо спасла его.
Зевс вылезает из машины, я делаю то же самое. Он открывает дверь для Джиджи. Она выпрыгивает с Принцессой Сумеречной Искоркой под мышкой.
Мы направляемся к кафе. Джиджи и Зевс идут вместе впереди, а я сразу за ними.
— Ты будешь блинчики, Зевс? — спрашивает его Джиджи.
— Здесь готовят лучшие блинчики, верно?
— Да.
— Тогда я буду блинчики.
Затем она делает нечто неожиданное. Она тянется ручонкой вверх и берет за руку Зевса.
Его шаг замедляется. Я наблюдаю за ним, он смотрит на ее крошечную ручку в своей.
Его взгляд находит меня.
Чувства на его лице убивают меня, и на долю секунды мне кажется, что я сейчас могу разрыдаться.
Его поразительные голубые глаза сверкают от невысказанных эмоций.
Я нежно улыбаюсь ему. Это все, на что я способна сейчас.
Джиджи даже не подозревает, что такое маленькое действие значит для этого огромного мужчины рядом с ней.
— Пойдем, Зевс. Блинчики!
Он сдержано улыбается и следует за ней в кафе.
Я, как-то умудряюсь поднять свое сердце с земли, и вхожу в дверь, которую Зевс держит открытой для меня.
— Спасибо, — улыбаюсь ему.
Джиджи уже подбегает к кабинке и забирается в нее. Она усаживает Искорку слева от себя.
Я занимаю место напротив нее.
Зевс колеблется, похоже, не зная, куда ему сесть. Но Джиджи принимает решение за него.
— Садись сюда, Зевс, — она хлопает по сиденью рядом с собой.
Он скользит на сиденье. Его длинные ноги прижимаются к моим под столом.
Мой взгляд устремляется к нему. Даже от прикосновения его ноги, обтянутой джинсовой тканью, по моей коже расползается тепло.
— Прости, — говорит он, но, по его взгляду вполне понятно, что ему ни жаль.
Он сдвигает ноги в сторону, так что они оказываются вытянутыми прямо на проходе возле наших мест.
— Добрый день, мисс Джиджи, Кам, — говорит Меган, одна из официанток, подходя к нам.
Так как мы часто здесь бываем, то знаем всех довольно хорошо.
Я вижу, как замедляются ее шаги, когда она замечает Зевса, сидящего с нами. Ее взгляд буравит его, и мне совсем не нравиться чувство, которое разгорается в моем желудке.
— Пливет, Меган. — Джиджи приветствует ее. — Ты плинесла мне ласкраску?
— Конечно. — Меган протягивает ей одну из картинок и карандаши, любезно предоставленные закусочной, чтобы развлечь детвору. — А это кто? — спрашивает Меган не сводя глаз с Зевса. Она кокетничает с ним, что заставляет меня нахмуриться.
