Книга Ма(нь)як - Ирина Желтова

не снилось, и теперь он не мог отделить сон от реальности. Были ли сном вчерашние чудовищные лилипуты поглотившие эсминец? А помещение с темным силуэтом? Он встал и медленно проковылял на кухню, с удивлением обнаружив, что ноги его больше не связаны, поставил кипятиться воду, а остатки плеснул из ковша себе в лицо. Затем подошел к окну. Кажется, шторм намеревался взять реванш и снова медленно подползал к маяку — на часах было всего около одиннадцати утра, но ни единого луча солнца не могло прорваться сквозь плотную войлочную серо-сизую завесу то ли облаков, то ли тумана. Впрочем, море было на удивление спокойным, его темная гладь казалась застывшей, словно заледеневшей, и Дмитрий удовлетворенно хмыкнул: вероятно, эпизод с эсминцем и вправду привиделся ему — он наглотался морской воды, вот и результат.

Вода на плите вскипела, и он заварил остатки какао, заливая кипяток прямо в горьковатый коричневый порошок. Приготовленный таким образом напиток, конечно, оставлял желать лучшего, но все же это было лучше, чем ничего. Доев вчерашнюю гречку, он вернулся в каморку за книгой, чтобы затем снова подняться к установке и проверить ее работоспособность перед возобновляющимся штормом и дополнительно укрепить доски, скрывавшие отсутствие стекол. Солнечный свет почти не проникал сюда, но Брикер все же сумел различить два силуэта, шевелившихся в дальнем углу комнаты.

— Кто здесь? — осторожно спросил он, доставая фонарь.

Через секунду желтый луч осветил два испуганных лица, и Дмитрий тут же в ужасе погасил фонарь. Он грезил наяву? До прибытия вертолета оставался еще целый месяц, так откуда же здесь могли взяться Полина и его заместитель? Брикер сел на сундук и потер глаза.

— Что вы здесь делаете? — протянул он.

Полина медленно подошла к мужу, опустилась рядом с ним и ласково потрепала его по голове:

— Ты слишком долго находишься здесь один. Я решила, что тебе будет приятно, если я…

— Что вы делали там с Вадимом? И зачем ты вообще приволокла его сюда?! — он сжал ее запястья, ощущая их хрупкость, но не ослабляя захвата.

— Митенька, я…

— Не смей так называть меня! Митенька! Какой я тебе Митенька, шлюха!

— Что? — голос Полины задрожал, и она попыталась вырваться из объятий мужа, но тот еще сильнее прижал ее к себе.

— Чем вы там с Вадимом занимались, пока я готовил завтрак?!

— Митя, ты с ума сошел… Ты же прекрасно знаешь, что ты мой единственный мужчина. Зачем же ты всю жизнь изводишь меня ревностью? У нас же трое детей…

— Мои ли это дети — вот в чем вопрос!

— Митя… — Полина затряслась от беззвучных рыданий, ее хрупкое тело сжалось в комок, и Брикер отпустил ее.

Она отползла назад в угол и спряталась за спину Вадима, а тот злорадно захихикал.

— То, что ты хочешь отжать мою авиакомпанию, я знал всегда. Но что ты еще и на Полину мою глаз положил… тебе своей что ли сучки мало?!

— Ты не ценишь свою жену, Брикер, — покачал головой Вадим, целуя Полину в затылок. — Посмотри, до чего ты ее довел. А она ведь не виновата в том, что тебе пришлось пережить с предыдущей женой.

— Молчать! — рявкнул Брикер и с размаху ударил своего заместителя по лицу.

Тот лишь захохотал, и тут очертания его стали вдруг меняться на глазах, и перед Дмитрием стоял уже Степа и печально качал головой.

— Дима, я разочарован, — сухо процедил он сквозь зубы. — В последнее время ты совсем не следишь за своим поведением. Нам с Ромой все чаще приходится за тебя краснеть.

— Ты-то откуда здесь взялся? Проваливай в свой загробный мир! — заорал Брикер.

— Ну вот ты уже и вышел из себя. Дима, ты стремительно летишь в пропасть и утащишь за собой и «Гарроту», если я не приму никаких мер. Сегодня ты довел до слез Полину и ударил своего зама, а завтра ты поколотишь кого-нибудь из нас. Нам не нужен фронтмен, который не умеет держать себя в руках.

— Ты выгоняешь меня? — захохотал Брикер. — Да чего стоит твоя «Гаррота» без хорошего фронтмена? От вас все фаны разбегутся!

— Увидим, чего стоишь ты без «Гарроты». Ты, неадекватный безумец, который с чего-то вдруг решил, что побег от мира на маяк враз избавит его от всех проблем — как внешних, так и внутренних! Ты уволен, Брикер! — прогремел в тишине голос Степы и, отразившись от стен, поскакал из комнаты в комнату и далее по ступенькам вверх к установке, чтобы выскользнуть в открытый океан и оповестить весь мир о произошедшем.

Брикер зажал руками уши:

— Нет! Вы все не существуете! Вас нет! Нет! Нет! — он схватил с сундука книгу и ринулся в башню.

Но когда он вошел в комнатушку на самом ее верху, то просто обомлел: на установке, словно на коне, восседала Женя — юная и прекрасная — такая, какой он увидел ее когда-то и влюбился с первого взгляда.

— Кажется, это никогда не закончится, — пробормотал он. — Да что же это такое?

— Привет, Брикер, — вальяжно бросила ему она. — Закурить не найдется?

— Ты же знаешь, что я не курю, — процедил он, стараясь не смотреть в ее сторону в надежде, что видение скоро исчезнет.

— Ну да, ты всегда был пай-мальчиком. Скукота! — он задрала правую ногу, перекинула ее через установку и спрыгнула на пол.

Под ее кожаной мини сверкнули трусики, и Дмитрий изо всех сил зажмурился.

— Это всего лишь мое больное воображение, — быстро зашептал он. — Стоит только подумать о чем-то другом, и она исчезнет, исчезнет…

Женя подошла и села на пол рядом с ним.

— Постарел-то как. Плохо живется с Полиной?

— Мне уже вообще-то за пятьдесят. Как и тебе. И это не ты…

— Вона чего! А кто же это? Адмирал Иван Федорович Крузенштерн? — и она громко расхохоталась.

— Чего тебе нужно от меня?

— Ты должен освободиться, Брикер. Освободиться от всего: от своих предрассудков, от обид и ненависти, от неприятия чужих несовершенств.

— Это так ты просишь у меня прощения?

— Неа, твое прощение не нужно ни мне, ни тебе самому. Кому из нас станет легче? Но, может, ты хоть попытаешься понять, почему я это делала?

— Я что, был недостаточно хорош для такой королевы?! — взревел вдруг он, схватил ее за плечи и затряс так, что ее русые волосы густой гривой закачались за ее спиной.

— Ты был слишком хорош, Брикер, даже чересчур, — прошептала она, касаясь горячим языком мочки его уха. — Ты был идеален. Ты и сейчас идеален, — ее губы сомкнулись вокруг мочки и начали свое путешествие вниз по шее