Шарлотта повернулась к нему лицом, не делая ни малейшей попытки сбежать или прикрыться. Роман не знал, что она может быть такой храброй, — еще одна грань ее личности оказалась для него в новинку. Но многогранность этой невероятной женщины вовсе не исчерпывалась ее бесстыдством. По ее неровному дыханию и легкому трепету Роман понял, что она далеко не спокойна. «Слава Богу, — подумал Роман, — она не холодная расчетливая соблазнительница». Он надеялся, что более мягкая, нежная сторона ее личности поможет ему сосредоточиться и держать себя в руках. А что-то обязательно должно было ему помочь, потому что его тело сопротивлялось разуму.
— Где моя мать и Бет? — спросила Шарлотта.
Удивительные зеленые глаза встретились с ним взглядом, растрепанные черные волосы упали на одно плечо, и Роман попытался представить, каково было бы почувствовать прикосновение этой шелковой гривы к его коже.
— Бет просила передать, что отвезет Энни домой и вернется позже. Намного позже.
По-видимому, Бет, которая в скором времени выйдет замуж, усмотрела для себя возможность сыграть роль свахи и решила ею воспользоваться.
— Это заговор, — прошептала Шарлотта. Ей пришла в голову та же мысль, что и Роману. — А ты пришел, чтобы…
— У тебя есть кое-что, что мне нужно.
Роман мысленно выругался: он не ожидал, что его слова прозвучат так двусмысленно.
Шарлотта глубоко вздохнула. Пытаясь набраться храбрости? Этого Роман не знал, но он знал, что ему тоже не помешает порция храбрости, потому что Шарлотта двинулась ему навстречу и остановилась только тогда, когда подошла совсем близко. Так близко, что Роман ощутил аромат ее кожи, свежий, как весна, и ему захотелось большего.
— Так что я могу тебе дать? — спросила она.
— Рик сказал, что он с тобой договорился и что ты оставила для него в конверте список покупателей.
Это имело отношение к кражам женского белья, но Роман не стал расспрашивать Рика о подробностях.
Шарлотта кивнула, но даже не двинулась с места, чтобы пойти за этим самым конвертом, который, как сказал Рик, его дожидается. Она также не сделала ни единого движения, чтобы одеться. Роман не знал, почему она передумала с тех пор, когда они виделись в прошлый раз, но у него не было сомнений, что сейчас она загнала его в угол. По-видимому, у нее на уме были какие-то свои планы на его счет, и он понятия не имел, какие именно.
Роман резко выдохнул. Роли поменялись. Хищник стал добычей, и ирония ситуации от него не укрылась.
— Где твоя одежда? — спросил он.
— Почему тебя это интересует?
Романа снедало мощное, всепоглощающее желание. Он бросил всю силу воли на то, чтобы смотреть только в глаза Шарлотты, но не на ее обольстительное тело.
— Шарлотта, что происходит?
«Проклятие!» Даже ее имя звучит как ласка, и от того, что он его произнес, по его венам растекся жар.
Шарлотта повела одним плечиком.
— Почему ты вдруг стал сопротивляться тому, чего ты, по твоим же словам, хотел? Что хотел от меня получить? Помнишь вызов, который ты мне бросил?
Она не ответила на его вопрос и вместо этого задала свой собственный. Но Роман не мог ответить ей, не выдав своих братьев, их затею со жребием и его собственный план. Ему самому было трудно об этом думать. И он не собирался открываться Шарлотте.
— Ты дала мне от ворот поворот, почему же теперь передумала?
Она стояла перед ним почти раздетая и предлагала то, чего он жаждал всем сердцем, но он должен был бороться, сопротивляться, иначе рисковал потерять любимую работу и будущее, к которому стремился.
— Не думала, что тебе интересно, как да почему.
Шарлотта протянула руку к воротничку его джинсовой рубашки и провела пальцем по его краю.
Романа прошиб пот.
— У меня, знаешь ли, есть некоторые представления о морали и свои стандарты.
— А еще ты очень откровенен в своих намерениях. Ты не собираешься оставаться на одном месте. Я ценю твою честность.
— Шарлотта, с тобой я всегда честен.
— Ну что ж, я подумала и решила, что мне это вполне подходит. — Она неуверенно улыбнулась. — Ты хочешь, чтобы я признала, что меня к тебе влечет? Я признаю. — Она сглотнула. — Я… Роман, я тебя хочу.
— Проклятие! — пробормотал он.
Какой мужчина способен устоять перед таким заявлением? Он положил руку на ее шею сзади, погрузив пальцы в волосы, и прильнул губами к ее рту.
Этот первый поцелуй поначалу был нежным, это была уступка желанию исследовать, но пламя быстро разгорелось и вышло из-под контроля — сказался голод, который копился годами. Романа охватила острая потребность наверстать упущенное время. Он обвел горячим языком контуры ее губ, требуя, чтобы она впустила его внутрь, и она сдалась. Ее влажный рот был сладким, свежим, чистым и был чертовски хорош на вкус.
С ее губ сорвался низкий стон. Роман не знал, кто из них двинулся первым, но она попятилась, а он последовал за ней, ни на мгновение не отрываясь от ее рта, и в конце концов они уперлись в стену. Когда они оказались в маленькой примерочной кабинке, вращающиеся двери закрылись за ними. Роман переместил руку ниже, положил ее на талию Шарлотты и прижал девушку к себе, делая их контакт более интимным. Его восставший член обрел теплый дом напротив сочленения ее бедер. Даже через грубую ткань своих джинсов Роман чувствовал тепло ее тела.
— Господи Иисусе… — пробормотал он.
Разделявшая их одежда ограничивала движения и усиливала до боли острое желание слиться воедино. Роман чуть сдвинулся в одну сторону, потом в другую, пытаясь получить более глубокий доступ, чем было возможно. Словно прочтя его мысли, Шарлотта раздвинула ноги шире. Роман резко втянул воздух. Они стояли щека к щеке, ее руки вцепились в его плечи, Роман чувствовал, как ее пальцы вжимаются в его кожу через ткань рубашки, дыхание ее стало прерывистым.
Она буквально оседлала его, окружила собой со всех сторон, и когда он вдохнул, его окутал ее аромат, и он получил от этого странное удовлетворение, которое превосходило даже сексуальное желание. Именно это и вернуло его к реальности. Он сумел проговорить:
— Что это мы делаем, черт подери?
Шарлотта прерывисто засмеялась, согревая дыханием его кожу.
— Я не знаю, как бы назвал это ты, но я занимаюсь тем, что пытаюсь выкинуть тебя из головы.
«Как будто это возможно», — подумал Роман. Прошло десять лет, а она по-прежнему осталась единственной женщиной, которая будоражила не только его гормоны, но и чувства. Она обладала способностью заставить его послать к черту все решения, которые он сам же и принял.
Шарлотта откинула голову, упираясь затылком в стену, и всмотрелась в лицо Романа.
— Признайся, идея стоящая.
