— Ну как ты? — примчалась запыхавшаяся Васька, которая только-только оттанцевала. — Готова?
— Я всегда готова, — вскинула подбородок я и пошла на сцену.
Уверенно шла и танцевала тоже так же уверенно. Забыв обо всем: о зрителях, о комиссии, о страхах и ожиданиях. Были только музыка, танец, боль и я. Мы сплелись в один неразрывный клубок, где за какую ниточку ни потяни, а все связано воедино.
Отведенные три минуты закончились. Зал рукоплескал.
Перед глазами летали назойливые красные, черные и белые мушки. В ушах гудела кровь.
Хорьков гордо улыбался. Он любил приглашать на экзамены зрителей, чтобы мотивировать танцоров публикой и вниманием. Меня хватило на поклон. И чтобы дойти до раздевалки.
Что она дальше говорила, я уже не слышала. Осела по стеночке на пол. А между нами с подругой вдруг опустилось какое-то темное непробиваемое стекло… Мое тело отказало. И пришла боль. Та, которую я никогда в жизни еще не испытывала.
ГЛАВА 8— Проснулась, спящая красавица? — хмыкнул Васнецов, заставив меня скривиться.
Не его лицо мне хотелось бы увидеть первым, как открою глаза.
— Я в больнице, — не спрашивала, а скорее утверждала я.
— Ты смотри, а с соображалкой на самом деле все в порядке, а я уже, признаться, решил иначе.
На этот спич вестись я не стала, лишь глаза закатила.
— Что со мной?
— Допрыгалась, стрекоза, — поджал губы врач, и от его слов ледяной огонь заструился по моим венам.
— Совсем? — уточнила, едва ворочая языком. Не страх, а самый настоящий ужас сковал меня по рукам и ногам. — Инвалидность?
Роман взял паузу. За это время я успела увидеть себя прикованной к кровати, немощной, никому не нужной и решить, что лучше никак, чем так. Если случился именно такой исход, то…
— Нет, на половинку, — фыркнул он.
— Как это? — растерялась я.
— Стоило бы тебя напугать в отместку за глупость и самонадеянность, но не буду. Пляши, дурочка, судьба любит отчаянных и блаженных.
— В смысле? — затаила дыхание я.
— Не знаю, кого ты там наверху подкупила, Рита, родилась ли в рубашке или удостоилась обыкновенного чуда — а я до мозга костей прагматик и вообще не верю в чудеса, — но обошлась малой кровью, — сказал Васнецов. — Пока ты в отключке была, я настоял на обследовании, нет у тебя перелома, просто трещина. Процесс заживления идет хорошо. Поправочка: шел. Пока ты не решила покрутить задницей на сцене.
— Но эта боль…
— Нерв у тебя зажало, вот и скрючило, — объяснил Роман. — Блокаду сделали, всадил тебе лично, очень бережно и нежно — цени.
— Спасибо.
— Сейчас уже болевых ощущений точно не должно быть. Нет же?
— Нет, — подтвердила я, прислушиваясь к себе. — Но я не чувствую ног и рук…
— Это отходняк у тебя такой и фантазия богатая, — фыркнул Васнецов. — Творческая личность и прочее бла-бла-бла. А ну, давай, пошевели пальчиками.
Мужчина подвернул простыню, я напряглась…
— Симпатичные красные ноготки, — прокомментировал врач, а потом взял и пощекотал меня по внутреннему своду стопы. Отчего почти схлопотал в челюсть, едва успел отшатнуться и избежать удара. — Вот и верь после этого в благодарность пациентов, я ее от боли спасал, в себя приводил, а она меня к стоматологу отправить решила. Меткие стройные ножки.
— Простите, — сконфузилась я. — Значит, мне можно идти?
— Можно, — подтвердил мужчина. — Даже на своих двух.
А стоило мне пошевелиться, как положил ладонь на плечо и придавил к койке.
— Шустрая какая! Не сегодня. Переночуешь здесь, витаминки тебе поколем, противовоспалительные, перестрахуемся и понаблюдаем. Я как раз дежурю, так и быть, снизойду до блаженной танцовщицы.
— Но…
— Давай без но, девочка, твое везение тоже не может быть бесконечным. Попробовала, каково это, когда тело перестает быть твоим? Надеюсь, мозги на место встали уже?
— Встали, — буркнула я. — А вы всегда такой хам или только со мной?
— Всегда, не обольщайся, — отчего-то развеселился Роман. — Ну раз встали, то перестанешь бежать от лечения как черт от ладана?
— На вытяжку не лягу.
— Можно подумать, я тебя туда за волосы тянуть буду, — сгримасничал Васнецов. — Не нужна она тебе, обойдемся. Но вот от комплексного лечения и полноценной реабилитации не отвертишься. И от танцулек своих придется отказаться.
— Как отказаться? — молнией прошило от макушки до пяточек меня.
— Временно. На полгода или даже на год. Посмотрим, как дело пойдет.
— Но… — Я закусила нижнюю губу едва ли не до крови.
— У тебя уже нестабильность L5-L4 позвонков нарисовалась, доведешь организм — и в следующий раз зажатием нервов не отделаешься. Телу просто необходимо время для полноценного отдыха. И если ты этого не понимаешь… — раздухарился он.
— Понимаю, — погасила его пыл. Очень сложно было принять собственную неправоту, но пришлось. — И сделаю все возможное, чтобы вернуться в танцевальный строй. Здоровой.
— Я даже и не сомневаюсь, что у тебя это получится, — подарил мне кривую усмешку Васнецов.
— Благодаря силе воли?
— Скорее ослиному упрямству, что в данных обстоятельствах даже плюс.
Не успела я выдохнуть после ухода врача, как в палату ворвались взбешенный Хорьков и бледная Васька.
— Значит, ничего серьезного? Сущая ерунда, да, Селезнева? — начал преподаватель с претензий.
— Александр Антонович…
Судя по выражению его лица, Хорек успел все узнать в мельчайших подробностях.
— Мне пришлось ему рассказать, — проблеяла Рогова, заламывая руки. — Прости…
— Конечно, пришлось, — поджал губы мужчина. — Не каждый день у меня выпускницу скорая катает. Еще и когда проверочная комиссия на кафедре.
— Александр Антонович, — взмолилась я.
— В общем, так, Селезнева, отдыхай, выздоравливай, занимайся собой, а в танцы больше не лезь. Диплом ты получишь, но в театр ко мне дорогу забудь.
— Но… — Зрение стало расплываться от слез.
Васька побледнела еще сильнее, хотя куда уж…
— Все знали, кому я пророчил это вакантное место, но, видимо, поставил не на ту лошадку. Подставила ты меня, Селезнева.
— Александр Антонович, простите, — взмолилась я. — Мне очень…
— Мне тоже, — поджал губы Хорьков. — Думаешь, не видел я танцоров, что выходили на сцену поломанными? Насмотрелся уже. Фанатики своего дела. Да и я сам такой, после аварии, едва ногу по кускам собрали, сразу начал тренировки. Не успел гипс снять, а уже премьеру дал. Но…
