– Околеть бы ей, проклятой! – в сердцах бросила Прибавка. – Потонуть бы вместе с тем воеводой, какого ты в Припять бросил!
Но боярин Милюта, за которого его невольный убийца был готов от души молиться, вовсе не утонул, поскольку упал с берега не в воду, а на отмель. Там он отлежался и пришел в себя, когда на дороге по высокому берегу Припяти уже стучали копыта Мироновой дружины, увозившей трех пленниц. Не зная, что стало с его собственной дружиной, уцелел ли из нее хоть один человек, боярин Милюта раздумывал недолго. Жизнь, полная превратностей, научила его использовать любую возможность. Здесь же на отмели лежал простой долбленый челнок кого-то из местных рыбаков. Подобрав весло, Милюта столкнул челнок в воду и, преодолевая головокружение, направил его по течению. Там, внизу, лежало село Ивлянка, в котором его ждал князь Вячеслав. Оглушенный, боярин Милюта не сообразил, что похищенных у него женщин увезли не назад, в Берестье, а в ту же сторону и той же дорогой, куда вез их он сам. Для него в Ивлянке был Вячеслав Владимирович, а значит, первая помощь в его неудаче.
Но уплыть ему удалось не так далеко. После сильного удара плоской стороной меча по голове, после полета с высокого берега и удара об отмель он чувствовал себя нехорошо, к тому же ему было нечем подкрепить свои силы, кроме холодной речной воды. Теряя сознание, он даже не заметил, как челнок застрял носом в ветвях старой ивы. Когда Милюта очнулся, был уже вечер. Он лежал возле большого костра, а под головой у него было седло, пахнущее кожей и конским потом. Накрыт он был попоной, вокруг все двигалось и говорило.
– Очнулся, – сказал кто-то рядом, заметив, что Милюта пошевелился. – Видишь, Сеча, и ведуна не понадобилось!
– Дай ему воды, – посоветовал другой голос, и возле Милюты появился простой рог с насечкой, полный той же речной воды.
Милюта глотнул, хотел поблагодарить, поднял голову… и обомлел. Над ним склонилось половецкое лицо – с широкими скулами и узкими глазами.
– Ну, что, жив человек? – на чистейшем русском языке спросил половец. – Ты даешь, рыбак, – еще немного, и сам бы ракам на корм пошел. Откуда взялся-то?
Боярин Милюта моргал, не зная, не мерещится ли ему, не обманывает ли его зрение или слух.
– Постой, княже, а вроде я этого рыбака знаю! – произнес еще один голос. – Вроде у князя Вячеслава Владимировича я его видел. В старшей дружине сидел, вот к чародейке не ходи!
– Уж нет ли самого князя Вячеслава тут поблизости? – спросил половец и даже огляделся, как будто туровский князь мог прятаться за ближайшим кустом. – Может, его уже разбили, пока мы добираемся? Ну, что смотришь, человече? – обратился он к Милюте. – Я ведь тебя уже узнал, Милюта Веченич, а ты меня нет! Ростислав Володаревич я, сын князя Володаря Ростиславича перемышльского. Вы же сами нас звали с собой Туров отбивать. Вот отец меня и послал. Сам хотел, да приболел. Две тысячи копий я вам веду, им собранных. Где Вячеслав Владимирович-то?
Наконец боярин Милюта сумел сесть, и после этого все стало несколько понятней. Его окружали обычные русские лица, и только сам князь Ростислав, возглавлявший перемышльскую дружину, был похож на свою мать-половчанку. Торопясь догнать Вячеслава Владимировича, Ростислав ночевал с войском прямо в поле. Кмети его ловили рыбу на ужин, поскольку с припасами в весеннюю пору было туго у всех, и под ветвями старой ивы нашли челнок с бесчувственным гребцом.
– Не повезло тебе, боярин! – согласился Ростислав, выслушав короткий рассказ Милюты о неудачной поездке за княгиней. – Совсем в руках была, а тут такая незадача! Конечно, князь Юрий догадался, что жену надо держать покрепче, если с тестем мира хочешь!
– А мог и меньшой Юрий Ярославич сообразить, – добавил Милюта. – Ему этот мир больше всех нужен. Если князь Вячеслав себе Туров вернет, князь Юрий назад в Берестье уедет. А тот князь Юрий куда?
– Как вы в них разбираетесь? – Ростислав усмехнулся. – Оба Юрии Ярославичи, да теперь еще оба – берестейские!
– Чья бы корова, княже, мычала! – заметил Милюта. – Самих же вас, Ростиславов, двое!
– Так я – Ростислав Володаревич, а братец мой двоюродный – Ростислав Василькович! А еще у отцова старшего брата, Рюрика Ростиславича, тоже был сын и тоже Ростислав. Да тот в монастырь ушел, а то бы совсем беда! – Ростислав засмеялся.
– А меньшой Юрий, говорят, больше на Священное Писание налегает! – добавил боярин Милюта, вспомнив отзывы Прямиславы.
– И то дело! – весело одобрил Ростислав. – В монастырь пойдет, глядишь, игуменом станет, как наш Ливерий, а то и епископом! Небось сейчас уже больше молитв знает, чем ты, лоб здоровый! А, Звонята? – Он хлопнул товарища по плечу. – Помнишь, как мы с тобой первый псалом учили? Кормилец мой Предибор Добровоевич, Звонятин то есть отец, нас с ним двоих учил читать по Псалтири, с первого псалма! – начал он тут же рассказывать Милюте. – Показывает буквы и долбит: «Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых, и на пути грешных не ста…» А Звонята букв не разбирает, на слух запоминает. Так весь псалом и выучил. Как велят ему с начала читать – читает, что твой епископ. А раз ткнул ему отец в середину, там, где уже «яко древо насажденное при исходищих вод», а он опять: «Блажен муж, иже не иде…» Так его и поймали!
– Да ну, отстань, придумываешь только! – смущенно отбивался Звонята.
Это был рослый, плечистый, круглолицый парень, не робевший ни в какой схватке и не боявшийся никакого дела. Вот только успехи свои на ниве богословия он почему-то не любил вспоминать.
Кмети вокруг смеялись, поскольку в большинстве уже были знакомы с этой историей.
– Ой, монастырь, монастырь! – вздохнул боярин Милюта. – Запрут нашу княжну опять в Апраксин монастырь, тогда ее оттуда не выцарапаешь! Теперь-то ее игуменья не выпустит, разве что самому Вячеславу Владимировичу отдаст!
– Надо будет – достанем хоть со дна морского! – Князь Ростислав бодро похлопал воеводу по плечу. – Но пока, мне так думается, надо вслед за князем Вячеславом к Турову торопиться. Не съедят ее там в монастыре, а вот ему наши копья пригодятся.
– Это верно… – Боярин Милюта кивнул, подавляя досаду.
Как ни мало ему хотелось возвращаться к князю Вячеславу, не выполнив поручения, он все же понимал, что две тысячи перемышльского войска Вячеславу Владимировичу сейчас нужнее. С этими копьями ему гораздо легче одолеть князя Юрия, а тогда уже нетрудно дочь вернуть, где бы они ни была.
– На заре и поедем! – подбодрил его Ростислав Володаревич. – Коня тебе дам хорошего, отцу Тургебек, родич матери, в подарок прислал. Для себя вел заводного, да с тобой поделюсь, для хорошего человека не жалко.
Боярин Милюта рад был принять его предложение, но наутро, хоть ему и казалось, что он чувствует себя хорошо, при первой же попытке сесть на коня он свалился на траву, как куль. Под сдержанные смешки отроков его подняли и посадили было обратно, но воевода снова покачнулся и опять упал, теперь уже в предупредительно подставленные руки.
