— И как скоро прадед пропал без вести?
— Насколько я понимаю, он отвоевал в перовой мировой, когда началась революция, примкнул к красным и отправился на юг, сюда, так и не вернувшись в Петербург.
— Смотрю, семейные ценности не были ему особенно дороги.
— Вероятно, так. По оставшимся письмам можно сказать, что прадед был знатный вояка. На юге он какое-то время болтался по разным местам, потом осел в этой деревне вместе с отрядом. После того, как красные покинули деревню, письма от деда приходить перестали. Прабабка усиленно писала, но ответа не было. Само собой, решили, что он погиб.
— Вы не пробовали поднять архивы и найти кого-то из тех, кто воевал вместе с Лариным?
— Пробовали, и даже нашли, а толку? Никого уже нет в живых, а потомки совершенно ничего не смогли поведать.
— Выходит, Ромин прадед просто испарился, тело его не найдено, документов о смерти тоже нет. Гипотетически, его мог убить кто угодно, уж очень тут нестабильно было в те времена. Но есть и другая мысль.
— Что он не умер? Мы тоже это допустили, потому и направились сюда. Правда, из-за множества неприятностей, сопровождающих меня, продвинуться особенно не успели.
— Нужна информация о тех, кто живет в деревне сейчас.
Тимур вытащил из рюкзака небольшую папку и протянул мне.
— Здесь список всех жителей на сегодняшний момент, плюс их родные до прадедов, то есть тех, кто теоретически мог контактировать с Лариным.
— Вы и сами неплохо справляетесь, — проворчала я, принимая папку, — зачем я вам?
— Украшать глаз, — рассмеялся он, я снова показала ему язык и принялась читать. Можно сказать, что Тимур, или кто там добывал ему информацию, потрудился на славу. В советские времена многие из жителей деревни активно русифицировались, переделывая имена и фамилии на русский лад. Впрочем, их это не спасло, и большинство было отправлено во время отечественной войны в Казахстан, дабы не поднимать волнений среди воюющего населения. В Казахстане эти люди служили в трудовых лагерях и даже после окончания войны далеко не сразу смогли вернуться на родину. Часть из них уехала в Германию, часть еще куда-то, но были и те, кто вернулся в родную деревню и принялся заново устраивать свою жизнь. Среди ныне живущего населения потомков немцев насчитывалось всего семь семей. Это, конечно, песчинка, но для нашего дела — единственный шанс вообще разузнать хоть что-то о тех временах. Еще раз просмотрев даты рождений, я остановила свой выбор на двух людях, которыми стоило заняться в первую очередь, ибо они были самыми старыми из списка, а значит, ближе всех к истине.
"К какой, к черту, истине"? — поморщилась я мысленно.
— Что надумала? — поинтересовался Тимур, заметив мои эмоции.
— Ничего оригинального. Надо ехать в деревню и разговаривать с местными.
— Может, просто покажешь место, где можно было бы покопать? — Я закатила глаза. — Но ты хотя бы знаешь, где это место?
— Предположительно. Но если ты веришь моему чутью: разговор с местными может принести куда больше пользы.
— Одно другому не мешает. Покажешь Роме место, пусть он покопает, а мы наведаемся в деревню. Кого хочешь навестить для начала?
Я передала ему список, указав на имена.
— Логично, — кивнул он, — впрочем, мы тоже без дела не сидели и с местными успели пообщаться. Старик — не вариант, ничего толком не знает, только общая информация. Бабулька на несколько дней уехала к родным неподалеку отсюда, так что с ней беседу мы еще не провели. Для всячины пообщались и с остальными потомками немцев, а также с деревенскими, мало ли кто что слышал, слухами, как говорится, земля полнится…
— В общем, вы сами знаете, что делать, — хмыкнула я, — а мое дело — холопское: жить в палатке и копать землю.
— Копать будет Рома, — напомнил Тимур, — а нам, и в правду, стоит смотаться еще раз в деревню, вдруг старушка вернулась? Если и она ничего не знает, придется полностью положиться на твое чутье, надеясь на то, что медальон все-таки почил где-то в земле вместе с его обладателем.
Для начала мы вернулись к Роме, и некоторое время я провела, исследуя местность. Несмотря на то, что Тимур верит в мое чутье, сама-то я опиралась только на исторические факты, почерпнутые из открытых источников. Вот и сейчас, проанализировав данные, я указала несколько мест, на которые стоит обратить внимание, если ты ставишь перед собой цель разрыть что-нибудь о воинских днях. Тимур поинтересовался, на чем основаны мои выводы, но только я пустилась в объяснения, как он махнул рукой:
— Ладно, я тебе верю. Рома, — обратился к другу, — займись раскопками, мы пока сгоняем в деревню, а после присоединимся к тебе.
Деревня оказался довольно милой, небольшой, с рядом пересекающих друг друга улиц. Дома были по большей части старые, но добротные.
— Сняли бы тут комнату, — заметила я, — чем жить в палатке и готовить на костре.
— Полевая жизнь закаляет, — рассмеялся Тимур, — к тому же, не стоит слишком светиться, раз уж у нас здесь свои интересы.
— До моря приличное расстояние, так что не думаю, что здесь много туристов. Вас, по-любому, запомнили, тем более, если вы выспрашивали всех подряд. Кстати, чем вы мотивировали свой интерес?
— Сюда ездил Рома, я в это время был несколько занят. Он представился сотрудником Сочинской газеты, якобы пишет статью. Ничего оригинального, но, главное, правдоподобно.
— Мы будем придерживаться той же теории?
— Зачем выдумывать велосипед? Уважаемая Роза Рудольфовна осталась единственной, кого наш коллега не успел опросить, вот мы и довершаем начатое.
— Вдвоем?
— Я представлюсь фотографом, — усмехнулся Тимур, — кажется, в бардачке есть фотоаппарат, посмотри.
Фотоаппарат, действительно, оказался там, и, игнорируя насмешливый взгляд Тимура, я полезла смотреть его, но он оказался девственно чист.
— А ты предусмотрителен, — съязвила я, он притормозил возле добротного невысокого забора, за которым возвышался каменный дом, покрашенный розовый штукатуркой и увитый виноградником. Перед домом раскинулись грядки с цветами.
— Старушка, кажется, не бедствует, — заметила я.
— Откуда выводы? — Тимур взглянул на меня с интересом.
— Домик слишком мал для того, чтобы сдавать его местным, да и район не подходящий. Бабулька ничего не выращивает, кроме цветочков, когда на юге огород — это первое дело в каждом доме.
— Да ты просто Шерлок Холмс, — усмехнулся он, хотя я поняла по его взгляду, что сам он пришел к тем же выводам еще до того, как я озвучила их. Тут наш диалог пришлось прервать, так как дверь дома распахнулась и на веранде показалась невысокая старушка в легком летнем платье. Седые волосы собраны в пучок на затылке, спину она держала прямо и даже как-то горделиво, несмотря на то, что годы ее явно были уже немалые. Увидев нас, она неторопливо направилась к калитке, и мы принялись улыбаться во всю мощь.
