II. На северной параллели застроены города и остроги: Лозьва ненадолго, до появления Верхотурья, Пелым (1592), Березов и Сургут (1593), Нарым и Кетск (1595), Маковский (1618), а Бельский после Енисейска, застроенного в 1619.
III. Третья линия, из всех древнейшая, прокрадываясь севером с берегов Выми, Мезени и пр. при указании затесей на лиственницах или при руководстве живых урочищ и в разные времена года, убегая от себя самой то на воды, то на тундры, или в разлоги гор, представляла дорогу промышленничью. Было время, что пустозерцы, ходившие водяным путем до городка Рогового, устроенного вверху р. Усы, зимою проезжали к самоедам, которые, нуждаясь в ножах, топорах, копьях и прочих заповедных товарах[23], служили им оленями и прикрывали тайнопровозителей.
Было также время, что от Архангельска и других приморских мест плавали в губу Карскую, из нее в Мутную, а отсюда перетаскивались на реч[ку] Зеленую, падающую в Обскую губу. Эти и подобные пути, писанные то на воде, то на мхах, правительство силилось запретить и затоптать, начиная с царя Бориса. Городок Обдорский и ост[рог] Мангазейский (последний в 1600 г.) созданы были именно для пресечения беспошлинной и заповедной мены между поморскими торгашами и самоедами, и царь Борис предписывал[24] мангазейским воеводам разведать между торговцами, где лежит их дорога, летняя и зимняя, где по ней становья и городки, дабы годные из них обратить в государевы городки. В самом деле, некоторые проезды узнаны, выставлены на них от городка Обдорского две заставы, Картасская и Собская, а в 1603 г. разрешен переезд чрез тамошний Камень, так как бы удостоверялось, что нет обходных путей. В 1620 г. правительство, разведав о потаенных проходах торгашьих, решительно запретило переезд чрез Камень, и не иначе как в ворота Верхотурской таможни. Подобным образом в 1631 г. решено пресечь полуводяную тропу от Оби к Енисею, тянувшуюся по реч[кам] Тыму и Сыму. Потаенный провоз спрятался было в ш. 64° в протоках Ваха и Елогуя, где опять приперли его дозорные заставы. Если посудить по сим примерам, сколь трудно вывесть из ума хитрую любостяжательность и привесть ее в послушание государственной полезности, то не лучше ли вместо застав, тут и там являвшихся, также незаветных и также продажных, не лучше ли бы не пугать торговли безместными требованиями? Тогда пошла бы она в таможенные ворота, стала бы качаться на весах и хвалиться штемпелем. Это урок не историка, а истории, к сожалению безвременный, потому что царствовавший тогда тариф был с двумя руками, внешнею и внутреннею.
К сей линии, от Обдорска чрез Мангазею проходившей, надобно относить зимовья: Туруханское и инбацкие, учрежденные около 1609 г. Далее за Енисеем эта линия пойдет по Нижней Тунгуске на Вилюй.
IV. Вот и Южная линия, в двояком намерении брошенная, дабы приурочить от степей плодоносные и вместе приятные места, и оградить притом цепь Главной линии от набегов неприятельских. На ней поставлены остроги: Катайский (1658 г.), Исетский при оз. Лебяжьем (1650), Ялуторовский на Тоболе (1639), Тарханский при устье Туры (1631), Атбашский при Вагае (1633), Кондобский вверху р. Кондомы для объясачения бирюсинцев, Кузнецкий при устье Кондомы (1618 г.), среди абинцев, знавших плавку руд. На том и кончалась эта линия. Во все продолжение первого периода линия больше по имени, чем по делу, потому что ведена без опоры на собственных ея концах, в далеких отвесах от городов, и связывалась не единовременно, беспечно, не так, как первые линии. К сей же линии, часто прорываемой, но почти всегда неприступной в своих замках, хотя и деревянных, надобно отнести два острога, Сосновский и Верхотомский, в 1657 г. явившиеся на плодоносных почвах, для перерезки вторжений и для связи с своим городом.
6. Оправдание первоначального плана.
Показав перечень завладения Сибирью, сперва быстрого, потом медленного, и признав сие завладение творением царским, мы, сыны Сибири, должны в лице Бориса Феодоровича Годунова чтить искусного хозяина, разумно и деятельно принявшегося за дело нашей родины, несмотря на худую славу, какую он наследовал за изуродование архангельской промышленности при царственном зяте, чрез непомерное угождение вольностям английского торга[25]. Устроитель Сибири, сперва в качестве ближнего сановника, потом в сане государя, дабы безвозвратно связать Сибирь с Россиею, развил в течение 20 лет, от подошвы Урала к Енисею, непрерывную прогрессию сил, ряд замков и городов, взаимно себе помогавших, как ряд редутов, надвое разрезавших племена подозрительной верности. К северу очутились отделенными вогулы, остяки, частью татары, самоеды, тунгусы — племена, в идее подданства движимые, как их стрелы, и также виляющие после минуты направления. Параллельная Северная линия, разъединив в свою очередь однородцев и надзирая за их расположениями, совершенно с севера обезопасила главную просеку водворений. С картою в руке не лучше можно бы распорядиться. Укрепления в Обдорске и на Тазе, заставы на западном берегу Оби со стороны Обдорска, и другие заставы к Енисею, по правилу подражания позднее брошенные, представляют в Борисе государя, умеющего раскидывать сеть таможенную; в самом деле, если уже решено, что между Сибирью и Россией все привозы и вывозы подлежат в Верхотурье пошлине, то нет и побочных дорог, кроме указной. Можно бы в духе пререкания унижать план устройства подставною мыслью, что естественное направление рек само руководило назначением водворений — можно бы; но не в том ли и выражается ум государственный, чтобы уметь пользоваться раскинутыми силами природы, пользоваться берегами как основаниями населенности, реками как дорогами страны неизведанной? Потом, если в первых десятилетиях не было, по-видимому, думано о начине укреплений, к верховьям рек, с юга в Сибирь вливающихся; не очевидна ли и тут осмотрительность управления в первой половине периода? Конечно, хан Кучум, дважды разбитый двумя тарскими воеводами кн. Елецкими, после послания к ним с красноречивым оглавлением исчез с 1597 г. с глаз Сибири, не сождав царской приветной грамоты; но его ли одного надлежало остерегаться со степи?
7. Внешние враги.
Взгляните на юго-восток, по опушке тогдашней Сибири, и исчислите неприятелей! Там обитали:
а) По сю и по ту сторону Уя, обсеянного, так сказать, архипелагом озер, роды ногаев[26], господствовавших над башкирами восточно- и западно-уральскими, которые, с уклонением господ за Волгу и Дон, стали развивать отдельное бытие, но бытие освобождающихся рабов знаменуется озорничеством и разбоем.
