– Вам помочь? – спросила Рут.
Они сделали для Пока все, что можно было предпринять в данной ситуации.
– Нет, я справлюсь.
Рейна поразилась сама себе, когда поняла, что отказалась от помощи другой женщины. Сейчас у нее не было времени интересоваться мужчинами... а если бы и интересовалась, то точно не выбрала бы такого, как этот. Почему же ей захотелось побыть с ним наедине?
Клэй увидел ее и заявил:
– Я могу все это сделать сам.
– Мне нетрудно, мистер Корделл. В конце концов, вы спасли нам жизнь, поступили в высшей степени бескорыстно, и это самое малое, чем я могу отплатить вам за храбрость.
– Это вы проявили смелость, сестра, – проговорил Клэй, наблюдая за каждым ее движением, когда она встала рядом с ним на колени.
Его удивило, что она не выказала никакого беспокойства по поводу того, что испачкала одеяние. Она, кажется, думала только о том, чтобы помочь ему. Он не привык к такому великодушию в женщинах.
– Не всякий смог бы так противостоять этим людям, как вы.
– Но это вы нас спасли. Если бы вам не удалось появиться вовремя... кто знает, что бы произошло?
Клэй выслушал ее благодарность и почувствовал себя еще более виноватым. Им двигало вовсе не бескорыстие. У него была причина находиться здесь: спасти дилижанс от нападения, найти Рейну Альварес.
– Мне придется разорвать вам рубашку, чтобы увидеть рану, – пробормотала в это время девушка.
– Почему бы мне просто не снять ее? Так, наверное, будет проще всего, – предложил он, снимая платок с руки и расстегивая рубашку.
Сделав это, он начал раздеваться. До этого момента Клэй не ощущал, насколько серьезна на самом деле была его рана. Он немного побледнел и замер.
– Давайте, мистер Корделл, я вам помогу...
Рейна заметила его бледность и поняла, что ему явно больно.
Стаскивая одежду с широких плеч мужчины, она случайно дотронулась до его горячей широкой груди, поросшей волосами. Рейну охватило возбуждение, непохожее ни на что из того, что происходило с ней раньше. Она с удивлением подняла голову и встретилась с ним взглядом. Рейна густо покраснела, когда Клэй вопросительно посмотрел на нее.
– Сестра? – встревоженно спросил он.
– Вы можете закончить? – нервно промямлила она, быстро опуская глаза.
Рейна тут же поняла, что совершила ошибку, уставившись прямо на его грудь с великолепно развитой мускулатурой. Зная, что не может двинуться, не обнаружив сумасшедших чувств, изводивших ее, Рейна, насколько могла спокойно, ожидала, пока он снимет рубашку.
– Конечно, – ответил Клэй, понимая, что сестра Мария Регина, вероятно, не привыкла видеть мужские тела.
Его обеспокоило, что он опять смутил ее. Находясь рядом с ней, он почувствовал, что она привлекает его физически. Но он не стал бы следовать этому влечению. Это особенная женщина. Он уважал ее и не оскорбил бы ничем.
– Так, готово...
– Спасибо. Я побоялась причинить вам боль, – солгала она, начиная осматривать рану от выстрела.
– Вы не сделали бы мне больно, – мягко отозвался он. В его словах чувствовалась нежность.
Рейна вздохнула:
– Откуда такая уверенность?
– Не думаю, чтобы вы за всю вашу жизнь причинили кому-нибудь боль.
Голос Клэя вдруг стал низким, глубоким и немного хриплым, потому что он говорил от всей души. Рейна поежилась, несмотря на жару.
– Надеюсь, ваша вера в меня оправданна.
– Так оно и есть.
Рейна не собиралась снова поднимать на него взгляд, а сосредоточилась только на том, чтобы полечить его руку. Но ее будто кто-то принуждал смотреть ему в глаза. Рейна тут же поняла, что совершила серьезную тактическую ошибку, когда его испытующие серые глаза вдруг захватили и удержали ее взгляд.
Рейна ошеломленно поняла: у него самые красивые глаза из тех, что ей приходилось когда-либо видеть. Она была в плену – плену его чарующей мужественности. В этот раз у нее уже не было сил отвести свой взгляд. Сердце бешено колотилось, а мгновение казалось вечностью.
Клэй тоже был захвачен вспышкой напряжения между ними. Она была женщиной, давшей обет Богу, женщиной, которая посвятила жизнь помощи другим. И все же он был уверен, что эта монахиня – самая красивая из женщин, которых он когда-либо видел. В ее поведении не было ничего лживого, а в душе – коварного. Ее темные глаза смотрели на него с таким доверием, так очаровывали, что он почувствовал, как увлечен ее чистотой и нежной открытостью. Неожиданно Клэю больше всего на свете захотелось обнять ее и поцеловать в мягкие сладкие губы.
Желание, охватившее его, когда он представил себе эти объятия, удивило и глубоко устыдило Клэя. Он разозлился на себя за то, что не умеет контролировать собственные греховные мысли. Сестра Мария Регина была женщиной, отвергавшей мирские блага и плотское поведение, и не шлюхой, которой он мог насладиться за час и бросить, больше не задумываясь о ней. Она заслуживала уважения и внимания, а не разгоряченных мыслей.
Он каялся и подбирал слова, чтобы прервать напряженное молчание.
– Как оно там, сестра?
Клэй с трудом узнал собственный голос, прозвучавший хрипло и несвязно, будто принадлежал кому-то другому.
На мгновение Рейне захотелось мечтательно улыбнуться и сказать, что у него красивые глаза, самые потрясающие серые глаза, какие она когда-либо видела, и что ей хотелось бы смотреть в них часами. Только слово «сестра» перебило ее несвоевременные мысли.
Рейна разозлилась из-за собственной глупости. Она собрала всю свою волю в кулак и посмотрела на его руку. Пуля прошла навылет, и это радовало.
– Вам повезло, – объявила она, когда смогла говорить. – Рана чистая, пуля прошла навылет.
– Хорошо... Послушайте, у меня в седельной сумке находится фляга с виски, – проговорил Клэй, думая, что сможет использовать напиток для уменьшения не только боли в руке, но и греховных мыслей.
– Конечно, мы сможем простерилизовать рану.
– Я не думал использовать все виски для раны, сестра, – усмехнулся он.
Улыбка, предназначенная исключительно для нее, взволновала Рейну. Она быстро встала.
– Простите, я не подумала... Уверена, что у вас, должно быть, ужасно болит рука.
Рейна поторопилась за виски. Она осмотрела седельные сумки и наконец-то нащупала плоскую флягу, лежавшую почти на самом дне. Когда же она доставала ее, показалось – что-то еще выпало на землю к ее ногам.
– Простите, – извинилась она, смущенная собственной неловкостью.
Эта вещь была похожа на какую-то миниатюрную картину в раме. Рейна подняла ее из пыли.
Она не собиралась рассматривать его личные вещи, только хотела положить картину обратно, но вдруг уставилась на собственный миниатюрный портрет, заказанный отцом два года назад. У нее замерло сердце.
