Шип почувствовал, как Экреча поглотило темное солнце, и в сердцах выругался. Его в очередной раз провели. Выходило, что каждая организованная им атака неизменно заканчивается крахом.
Темное солнце вобрало в себя столько сил, что теперь представляло гораздо большую опасность, чем раньше.
Шип дотянулся до двух шаманов–сэссагов, находившихся рядом, и поглотил их, высосав их сущности, их силу. Высушенные оболочки свалились на землю. Особо там поживиться было нечем, но даже этих крох хватит, чтобы видеть и отдавать приказы.
На этот раз опускавшаяся тьма радости с собой не несла. Ему нужен был свет, чтобы развернуть свои войска и перенаправить стрелков.
Обостренными чувствами чародей попытался отыскать Клакака. Тот нашелся глубоко под землей, прямо под каменной крепостью, у воды. Он и еще сотня ему подобных. «Отставить!» — приказал Шип. Солнце медленно скользило к горизонту. До наступления темноты оставалось несколько долгих часов. Шип качнул сросшимися огромной головой и корпусом и произнес: «Завтра».
ЛИССЕН КАРАК — КРАСНЫЙ РЫЦАРЬ
Лучники распахнули ворота, впуская рыцарей в черных сюркоттах с капюшонами, скрывавших блеск брони. В кромешной темноте их черные лошади были сродни кошмарному наваждению.
Приор подъехал к сидевшему на складном табурете капитану. Тот выскабливал грязь из саботонов, чтобы их пластины двигались свободно. Сейчас и собственное тело Красный Рыцарь воспринимал как находящийся в плачевном состоянии механизм.
— Вижу, Бог не отвернулся от вас и даровал победу, — произнес приор.
— Если вы так считаете, — не стал спорить капитан. — Победу–то мы одержали, но, как говорится, какой ценой. И надолго ли? Где виверны? Демоны? Повстанцы?
Молодой мужчина взглянул на исчезающую за горизонтом полоску света. Целый час они отлавливали и добивали боглинов, между тем вражеские осадные орудия вновь дали о себе знать.
Слуги стаскивали трупы за ворота. Во внутреннем дворе Замка у моста воняло паленым деревом, дохлыми боглинами, навозом, убитыми лошадьми, зарезанными быками, мертвыми людьми и опять же дохлыми боглинами. В перегретый вечерний воздух поднимался запах тухлого мяса, словно во дворе совершили нечестивое жертвоприношение. Над занятыми делом людьми, будто насланные колдовством, жужжали тучи комаров.
Приор спешился и стал прохаживаться по двору, лязгая саботонами по булыжной мостовой.
— Действительно, где? Вот уже много лет мне не доводилось видеть столько дьявольских созданий одновременно.
— Поверьте, мы ими любуемся каждый день. Сейчас враг отступил. Но они вернутся, скорее всего, завтра. Думаю, так и будет. Враг сперва вымотает нас боглинами, затем добьет более крупными созданиями. Он лишь проверяет нас на прочность.
— Тогда…
— На его месте я поступил бы точно так же. Истощил силы противника легко заменимыми тварями, а других приберег. Они еще ему пригодятся для сражения с королем. Это верное решение. Задача боя, очевидно, вынудить нас оставаться на месте.
— Мы сможем продержаться до прихода короля, — сказал приор, стянул с головы подшлемник и прихлопнул особо ретивого комара.
— Против демонов и виверн? Хотелось бы надеяться, — ответил капитан и встал. — Майкл! Скажи слугам, пусть подадут пиво и кленовый сахар! Ночка обещает быть долгой.
Он осмотрелся и позвал:
— Гельфред!
— Милорд?
— А тебя я хочу попросить о чем–то, что потребует исключительного мужества и отваги. Сможешь ли ты доставить послание королю?
— В кромешной тьме? Пройдя мимо полчищ врагов? — Гельфред улыбнулся. — С Божьей помощью, непременно. Но клянусь верой, мессир, если вы посмеете высказаться в том духе, что, мол, «Богу наплевать», понесете свое треклятое сообщение сами.
Капитан протянул егерю руку.
— Каюсь, Гельфред.
— Тогда помолитесь вместе со мной, — предложил охотник.
— Эй, вот только не надо перегибать палку, — возразил Красный Рыцарь.
Гельфред рассмеялся.
— И чем только вы мне в душу запали?
— Боюсь, это у нас взаимное, — пожал плечами капитан.
Через полчаса Гельфред добрался до доков и вошел в реку. Минут через пятнадцать он позволил себе немного передохнуть и просто поплыл по течению в кромешной темноте. Затем услышал, а может, почувствовал над головой кружение виверны и быстро нырнул, оставаясь под толщей воды, насколько хватило воздуха в легких. Когда егерь вынырнул, его сердце колотилось с такой силой, что ему пришлось грести к берегу.
— Из всех моих людей этот человек самый отважный, — сказал приору Красный Рыцарь.
— Почему? Потому что не боится бросить вызов собственным страхам? — предположил рыцарь ордена. — Ему помогает сам Господь.
Капитан ничего не ответил и продолжил всматриваться во тьму желая только одного — оказаться сию же минуту в крепости. Дотронулся до приколотого к гамбезону платка. Тот давно утратил свою белоснежность и был разрублен почти надвое, а еще на нем засохла вражеская кровь и ихор.
ЛИССЕН КАРАК — АМИЦИЯ
Амиция еле сдерживалась, чтобы не побежать к воротам. Старалась не смотреть в окно. А когда отряд латников на измученных лошадях наконец добрался до крепости, она собрала волю в кулак и заставила себя дождаться раненых.
