тебе. Полагаю, я просто обязана развеять твои сомнения, если они у тебя есть.
Хине показалось, что за стандартными вежливыми оборотами кроется скрытая издевка. Ну еще бы! Красавица, видная персона и все такое – и какая-то училка лезет к ней с вопросами? И все же отступать воспитательница не намеревалась.
– Госпожа Цукка, – спросила Хина, – ты раньше общалась с Рэнной? Откуда вы друг друга знаете и почему ты решила удочерить именно ее?
– Я общалась с Рэнной много раз. Наверное, сейчас уже можно сказать…
Цукка глянула на девочку.
– Я сбегала вечерами, – потупившись, виноватым тоном сказала та. – Мне нравилось гулять в саду у дома госпожи Цукки.
– Сбегала? – удивилась Хина. – Но как же вечерние переклички, дежурные воспитатели?..
Она глянула на Хибару, и та только пожала плечами.
– Рэнна довольно ловкая девочка, хотя по ней и не скажешь, – улыбнулась Цукка.
…ага, и еще райнин и одна из лучших дочерей рода человеческого, по мнению того же тролля…
– …что же до моих мотивов, госпожа Хина, то они просты. Видишь ли, я бесплодна, как ни печально, а детей иметь хочется. И мы с мужем решили взять ребенка из детдома.
– Но ведь твой муж уже много лет в Сураграше?
– Он иногда прилетает в Катонию. Негласно, разумеется, под другим именем, чтобы от журналистов скрываться. Кроме того, мы постоянно общаемся через коммуникатор.
– Хм. Ты знаешь, что Рэнна – девиант первой категории?
– Да. Ничего страшного. Я уже вырастила двух девочек-девиантов, обеих с первой категорией, так что опыт у меня есть.
Не придерешься. И мотивы, и опыт, все в наличии. В чем же подвох? А подвох где-то точно кроется.
– Но если ты занимаешься политикой, госпожа Цукка, останется ли у тебя время на воспитание ребенка?
– Я практически не занимаюсь политикой! – громко рассмеялась гостья. – Госпожа Хина, прошу прощения за свое неуместное веселье, но ты демонстрируешь типичную реакцию. На самом деле я вовсе не политик, и консул я – почетный, не настоящий. Фактически я всего лишь ширма. Все дипломатические вопросы решаются напрямую между Министерством иностранных дел Катонии и Комитетом по иностранным делам Сураграшского правительства. Современные средства коммуникаций, к счастью, такое допускают. Меня изредка вытаскивают на телевидение, когда нужно показать людям кого-то конкретного, но это случается не чаще раза в три-четыре периода.
– И чем же ты занимаешься в остальное время?
– Наукой. Я директор физической лаборатории в Масарийском университете. Мы занимаемся вопросами, связанными с астрономией и гравископией. Ближайшие выходные, например, я проторчу на работе. Новый орбитальный гравископ наконец-то полностью протестирован и запущен в промышленную эксплуатацию, и нам выделили на нем время. Представляете, мы разработали едва ли не три четверти его начинки, включая принципиально новые фокусирующие зеркала и алгоритмы обработки сигналов, а нас запихали в общую очередь и дают времени чуть ли не меньше, чем остальным! А-э… прошу прощения, вряд ли тебе интересны мои рабочие заморочки.
– И, значит, девочка останется дома одна? – почти враждебно спросила Хина, не обращая внимания на знаки, которые Хибара подавала за спиной Цукки. Она удивлялась сама себе: чего, в конце концов, она взъелась?
– Ой, что ты, госпожа Хина! Уж одна-то она точно не останется. Ко мне сегодня племянница приехала погостить, несколько друзей и родственников вот-вот должны появиться, и вообще народу в доме ожидается целая толпа. В нашем доме проблема, скорее, обратная – как бы в одиночестве остаться. Кроме того, ты уже и сама успела убедиться, что девочка сама за кем угодно приглядит.
– Цу! – позвала Рэнна.
– А?
– Госпожа Хина волнуется за меня. Давай пригласим ее в гости, чтобы она все осмотрела и перестала беспокоиться.
– Пригласим? – переспросила Цукка. – Ты уверена? Сегодня у нас напряженный вечер…
– Да. Она – мой друг.
– О… – вдруг Цукка взглянула на Хину совсем по-иному, чем до того: цепко и оценивающе. – Настоящий друг?
– Еще не совсем, но почти.
– Поняла. Госпожа Хибара, могу я попросить тебя отпустить госпожу Хину с нами? В конце концов, вы имеете право знать, что отдаете ребенка в надежные руки.
– Отпустить… Да, пожалуй, неплохая идея, – на лице директора появилось облегчение. Похоже, она тоже чувствовала себя не слишком уютно от внезапного развития событий. – Хина, сходишь?
– Сходить? – от неожиданного поворота разговора воспитательница даже растерялась. – Мне? Но у меня группа, там Ринако одна…
– Прошу прощения, госпожа Цукка, мы на пару слов! – Хибара ухватила Хину за плечи и едва ли не силой вытолкала из кабинета, захлопнув за собой дверь. – Хина, прошу – сходи. Мне тоже не слишком нравится ситуация. С документами все идеально, но у меня ощущение, словно Рэнну внезапно похищают. Мне хочется, чтобы кто-нибудь взглянул на обстановку у них дома, а я сама уйти не могу.
– И что я там должна высматривать? – шепотом возмутилась Хина. – Плетки и кандалы, на стенах развешанные? Да даже если и найду – нас уже в сторону отодвинули! Что я смогу сделать, если что-то замечу?
– Хина, – директор умоляюще сложила руки на груди, – нижайше прошу! У меня на сердце неспокойно. Ко мне вчера из СОБ какой-то хмырь приходил в чине аж оой-полковника. Девочка, оказывается, с самого рождения под негласным наблюдением состоит из-за своего происхождения. Он вопросы странные задавал, проблемами с ее эффектором интересовался, и взгляд у него какой-то нехороший, словно всех вокруг в государственной измене подозревает. Прошу, просто сходи и посмотри на обстановку. Не надо шпиона из себя разыгрывать, просто твое общее впечатление нужно. Если что, у меня у самой есть связи в СЗД, я могу и туда, и к журналистам…
– Ладно, ладно! – Хина подняла ладони. – Уговорила. Схожу. Только Ринако все-таки одну оставлять не стоит, мало ли что.
– Хорошо, я вашу группу временно с другой объединю. Втроем за двумя группами вполне присматривать можно. Да и ужин скоро.
Хибара дернула дверь в кабинет.
– Все улажено, госпожа Цукка! – радостно возвестила она. – Госпожа Хина сходит с вами.
– Вот и замечательно! – обрадовалась гостья. – Рэ, потопали. Такси я уже вызвала, через пару минут подойдет.
Рэнна молча кивнула. Все-таки она чрезвычайно странная. Любой другой восьмилетний ребенок на ее месте выказал бы хоть какие-то эмоции – радость, возбуждение, неуверенность или даже страх. А она ведет себя так, словно ее из-за одной парты за другую пересаживают. Кстати, а что насчет ее вещей? Зимняя одежда, летняя, демисезонная… Или приемные родители решили оставить все детскому дому и одеть девочку с нуля? Ладно, вероятно, Хибаре виднее, как процедуру отрабатывать.
Вчетвером они прошли по коридорам здания и вышли на улицу. Возле дорожки, ведущей к главным
