Ей суждено уйти. Приказы отдают там, куда ей не дотянуться. Ее будущее связано с будущим Земли, а Роджерово — лишь с той странной версией Войны, что он до сих пор таскает с собой. Ни шагу сделать не может, бедняжечка, она его не отпускает. Пассивен, как и прежде, под ракетами. Роджер-жертва. Джереми-стрелок. «Моя мама — Война», — сказал он ей в первый день — и что за дамы в черном, думала Джессика, являлись ему в грезах, что за пепельно-белые улыбки, что за будущие ножницы щелкали по комнате всю их зиму… столько всего в нем ей уже никогда не постичь… столько непригодного для Мира. Все проведенное с ним время теперь видится ей чередою взрывов, безумством в ритме Войны. Теперь вот хочет спасать Ленитропа, еще одну тварь ракетную, вампира, чья половая жизнь питалась ужасом Ракетного Блица — тьфу ты, жуть, жуть. Его запереть надо, а не выпускать. Наверняка ведь Роджеру этот Ленитроп дороже, чем она, два сапога пара, как иначе, ну в общем — Джессика надеется, они будут счастливы вместе. Пускай сидят, пиво дуют, травят анекдоты про ракета, уравнения друг Другу пишут. Веселуха. По крайней мере, она его не в вакууме оставит. Ему не будет одиноко, найдется, чем время занять…
Она убрела от него прочь по пляжу. Солнце сегодня такое яркое, что тени у ее ахиллова сухожилия нарисованы четко и черно, как швы шелкового чулка выше пятки. Голову она, как обычно, клонит вперед, в сторону, голенький загривок, который Роджер никогда не переставал любить, никогда больше не увидит, беззащитен, как и вся ее красота, невинность, с которой она, неизменно в опасности, движется по Земле. Может, она чуточку знает, может, считает себя «хорошенькой», лицом и телом… но он так и не сумел сказать ей остального, сколько прочих живых существ, птиц, ночей, пахнущих травой и дождем, солнечных мгновений простого покоя сгущаются в том, что для него она. Была. Он теряет не одну только Джессику: целый спектр жизни теперь для него потерян, впервые познанный уют Творенья. Теперь возвращается к зиме, втягивается обратно в свою одиночную скорлупу. А чтобы выползти наружу, усилий его одного маловато.
Он не думал, что заплачет, когда она уйдет. Но заплакал. Сопли кубическими ярдами, глаза красные, как гвоздики. Немного погодя началось: едва левая нога касалась земли, молния боли пробивала полчерепа. А, должно быть, это и называют «болью разлуки»! Все время возникал Стрелман с охапками работы. Роджер оказался неспособен позабыть Джессику, а до Ленитропа ему было все меньше дела.
Но однажды заскочил Милтон Мракинг и спас его от бездвижности. Мракинг только что вернулся с экскурсии по Зоне. Оказался во временной оперативной группе с неким Йозефом Шляймом, перебежчиком среднего интеллекта, который некогда работал на «ИГ» в конторе д-ра Райтингера «VOWI»[362]— статистического отдела «NW7»[363]. Там Шляйма определили в американскую секцию — собирать для «ИГ» экономическую информацию через дочерние компании и лицензиаты: «Химнико», «Дженерал Анилин энд Филм», «Анско», «Уинтроп». В 36-м он приехал в Англию — работать на «Имперский химический» в должности, коя так и не избавилась от неясностей. О Ленитропе он слыхал, ну еще бы… припоминал его по прежним денькам. Когда Лайл Елейн отправился в свое последнее трансмуральное странствие, много недель порхали по коридорам «ИГ», Geheime Kommandosache «Зеленые отчеты», слухи сцеплялись и расцеплялись, как молекулы каменноугольной смолы под давлением, — мол, кто же возьмет на себя наблюдение за Ленитропом, раз Елейна больше нет.
Это все случилось еще в начале великой битвы за разведывательную машину «ИГ». За ней гонялись как экономический департамент министерства иностранных дел, так и иностранный департамент министерства экономики.
А равно военные, в частности — Wehrwirtschaftstab[364], отдел Генерального штаба, отвечавший за связи OKW с промышленностью. Собственная связь «ИГ» с OKW осуществлялась через «Vermittlingsstelle[365]W» под руководством д-ров Дикмана и Горра. Картину еще более усложняли дубликаты учреждений нацистской партии — организации абвера, после 1933 года размножившиеся, как водится, по всей промышленности. Цепной пес нацистов в «ИГ» назывался «Abteilung[366]А» и располагался в том же конторском здании, что и собственная группа «ИГ» по связям с армией, «Vermittlingsstelle W» — в общем, они казались совершенно конгруэнтны. Однако Техника, увы, эта златобедрая дева в венце кос, никогда не преминет оттяпать себе такой кусочек. Вероятнее всего, свара и торг Партии с Армией в конце концов и вытеснили Шляйма за бугор, а вовсе никакие не нравственные угрызения по части Гитлера. Как бы там ни было, он помнит, что наблюдение за Ленитропом поручили новосозданной «Sparte[367]IV» под эгидой «Vermittlingsstelle W». «Шпарте I» занималась азотом и бензином, «II» — красителями, химикатами, буной, медикаментами, «III» — пленкой и волокнами. «IV» занималась Ленитропом и ничем больше, кроме разве что — до Шляйма долетали слухи — одного-двух разносортных патентов, приобретенных в каких-то сделках с «ИГ Хими» в Швейцарии. Анальгетик, названия которого он так и не вспомнил, и новый пластик, что-то вроде «Миколам»… «Колимекс», как-то так…
— Это вроде больше подходило бы «Шпарте II», — только и заметил тогда Мракинг.
— Несколько директоров расстраивались, — согласился Шляйм. — Тер Меер был Draufgänger[368] — они оба с Хёрляйном подметки на ходу рвали. Могли бы оттырить себе обратно.
— А Партия назначала в эту «Шпарте IV» человека из абвера?
— Наверняка, только я не знаю, из СД или СС. Их везде такая тьма была. Помню, был один захмурышка в толстенных очках — выходил раз или два из кабинета. Но одет был по гражданке. Насчет фамилии не уверен.
Ну черт бы тебя, это что ж за такая…
— Слежка? — Роджер давай лотошиться: приглаживает волосы, поправляет галстук, уши, нос, костяшки, — «ИГ Фарбен» пустил слежку за Ленитропом? До Войны? Мракинг, зачем.
— Странненько, а? — Будьздоров, фьютъ за дверь без единого лишнего слова, а Роджер один, и перед ним весьма неприятно брезжит, передовой край откровения, ослепительного серпа где-то на периферии мозга. «ИГ Фарбен», значть? Мистер Стрелман корешится — нынче едва ль не исключительно — с высшими эшелонами «ИХТ». У «ИХТ» картельное соглашение с «Фарбен». Сволочь. Да он же небось про Ленитропа с самого начала знал. Делишки с Ябопом были только прикрытием для… скажи-ка, что ж это за херня тут творится?
На полпути в Лондон (Стрелман изъял «ягуар», поэтому Роджер на мотоцикле из гаража ПИСКУСа, что нынче сведен к одному мотоциклу и одному «моррису» практически без сцепления) ему приходит в голову, что Стрелман Мракинга нарочно подослал, некий невнятный тактический прием в этой Нэйленд-Смитовой кампании, которую Стрелман, судя по всему, ведет (тот владеет полным переплетенным собранием великой манихейской саги Сакса Ромера и в последнее время повадился заскакивать в любой момент, обычно когда Роджер спит или пытается спокойно посрать, и прям висит над душой, торчит перед кабинкой в сортире, читает вслух значимые выдержки из текста). Стрелман ничем не погнушается, хуже старика Мудинга, совсем ни стыда ни совести. Использует кого угодно — Мракинга, Катье Боргесиус, Пирата Апереткина, никто не (Джессика) спасется от его (Джессика?) макиавеллиевых…
